Дочь вне миров

Но моя бровь нахмурилась. Этот круг совершенно отличался от первого. В них даже не было одинакового количества линий, а расположение оставшихся было совершенно другим.

— Я не понимаю.

— Магия — такое же живое существо, как ты или я. Так что то, как ты ею управляешь, должно измениться. Эта стратаграмма — это то, как мне нужно было направить ее пять минут назад. Но это то, как мне нужно было направить тридцать секунд назад. И если бы я сделал это снова, она тоже была бы другой.

Мои губы сжались. Я нарисовала круг, затем остановилась.

— Но, — спросила я, — что означают линии? Как мне их прочитать?

— Знаешь, что я слышу, когда ты спрашиваешь меня об этом? Макс сузил на мне глаза. — Я слышу: «Макс, как мне проткнуть это головой с безжалостной и методичной грубой силой?»

— Это не то, что я имела ввиду.

Ну возможно немного.

— Ну, ты не можешь заставить их, — сказал он самодовольно. — Ты просто должна чувствовать это.

Я попробовала еще один круг, затем еще один. Ничего.

— Для Вальтейна они, как правило, более трудны, — сказал Макс после нескольких неудачных попыток. — Твоя магия просто более расплывчата, чем моя.

— Нура ими пользуется?

— Да. Я видела, как она делала с ними невероятные вещи. Несмотря на все ее недостатки, она исключительно талантливый Владелец.

При упоминании о Нуре я вспомнила свой странный разговор с ней в саду. Много раз я почти задавала Максу вопросы, которые вертелись у меня на языке. Это никогда не казалось хорошим временем, особенно когда мы оба все еще восстанавливались после нашего пребывания в Таирне. Теперь мое разочарование сделало меня смелым.

— Итак, — сказала я, рисуя еще один круг. — Нура была твоей любовницей. Да?

— Прошу прощения? — Макс издал сдавленный смешок. — Какая смена темы.

— Но это правда. Да?

Другой круг. Еще набор строк. Нет ответа.

— Да, — сказал он наконец. — Давно.

Меня не удивило, что Нура и Макс были вместе. Но я все еще не могла представить их как пару, словно они были двумя кусочками головоломки, которые не совсем подходили друг другу. С другой стороны, может быть, это было потому, что Нура все еще была для меня такой загадкой.

— Ты выглядишь совсем другим, — сказала я.

Долгая пауза. Я не сводила глаз с бумаги, повторяя круги.

— Как ни больно мне это говорить, — ответил наконец Макс, — Нура, наверное, знает меня лучше, чем любой другой живой человек. Я знаю ее с тех пор, как мы были детьми. Но когда мы были вместе, мы были очень разными людьми и гораздо более… совпадали.

Совпадали. Хм.

— Почему это закончилось?

— Наши взгляды стали совершенно несовместимы, и это стало очевидным самым жестоким образом.

Я взглянула на него, и он сморщил нос.

— Не смотри на меня так, — сказал он, — как будто я должен тебе грязные подробности.

Я одарила его приторной улыбкой. Он закатил глаза.

— А после? — Я спросила. — Другие любовники?

— Слишком длинный нос.

Моя рука остановилась. Я прижала палец к кончику носа, приподняв бровь.

— Нос-э-э?

Аран был странным, странным языком.

— Это термин для тех, кто сует свой нос куда не следует. Определение может также включать твое имя.

Я усмехнулась, нарисовав еще один круг.

Лицо Макса просветлело.

— Смотри, — сказал он, указывая. Я выглянула через плечо и увидела россыпь случайных цветочных лепестков, разбросанных по земле. — Это уже что-то.

— Не то, что я хотела, — нахмурилась я.

— Лучше чем ничего. Это сработает, когда ты будешь думать об этом меньше всего.

Я смотрела, как улыбка исчезла с его губ, хотя она все еще слабо цеплялась за уголки рта.

Я бы признала: он был красив, с этими высокими скулами и, конечно, с этими тонкими, поразительными глазами, смотревшими из-под его вечно задумчивого лба. Мой взгляд скользнул вниз, по твердой линии его плеча, затем проследил за его рукой и остановился на канатных мышцах его предплечий.

Конечно, ему не составит труда найти женскую компанию, если он захочет. Но он никогда никого не приводил домой. Опять же, возвращение кого-то домой подразумевало, что он ушел с самого начала, чего на самом деле не было. Никогда.

Его глаза опустились. Я подумала, не слишком ли пристально я смотрела. Слишком быстро я снова посмотрела на свой пергамент.

— Ты не ответил, — сказала я.

— У меня уже давно не было ничего, кроме… ммм… физического. Не то чтобы это твое дело.

— Физического? — повторила я.

— Ну ты знаешь. Больше поверхностных романтических взаимодействий.

— Поверхностных? — Я наклонилась вперед, глаза лани. — Насколько?

— Ну… неудачный выбор слов. — Легкий, но отчетливый румянец выступил на его щеках. — Определенно не поверхностно, но… — Он замолчал, когда я изо всех сил пыталась сдержать смех, сузив глаза в осознании. — Ты дерьмо.

Я покачала головой, все еще хихикая, делая еще одну попытку со стратаграммой. Краем глаза я мельком увидела шквал бесцельных цветочных лепестков. Не достаточно хорошо.

— Почему меня здесь допрашивают? — Он скрестил руки. — А ты? Как долго ты со своим возлюбленным?

Он произнес слово «возлюбленный» так, как я могла себе представить, это должно было быть имитацией моего акцента.