Дочь войны. Пешка

Я никому не рассказывала о Финне. В группе, где все было общим, вплоть до дыры в земле, когда наши тела нуждались в облегчении, приятно было иметь что-то свое, личное, что-то, о чем больше никто не знал. Это был мой персональный секрет.

И все же эту информацию давал мне вражеский мальчик, которому я позволила бродить по нашим лесам. Если приближающаяся армия не убьет меня, мои люди убьют его.

К тому времени, как я добралась до лагеря, ритм войны полностью заглушил стук дождя по земле, по металлоломным крышам и бочкам, в которых мы храним воду для купания и приготовления пищи.

Я прибыла вовремя, чтобы доставить предупреждение, но я знала, что было уже слишком поздно…

ГЛАВА 2

Затаив дыхание, я зашла в нашу лачугу. Дед спал на своей койке, укрытый тонким одеялом. Его тело сотрясала крупная дрожь. Лихорадка усилилась. Его кожа горит, когда я прикасаюсь к его щеке, чтобы разбудить. Без лекарств, которых у нас нет; лекарств, которые можно найти в соседних лагерях; лекарств, которые слишком дорого стоят, потому что у нас нет подходящих предметов, например, кусочки соли и мяса оленя, Дед долго вряд ли протянет.

Я почувствовала тягучую боль где-то в глубине моего живота, где любовь и страх держатся за руки и борются за власть, пытаясь получить контроль над моими чувствами. Но сейчас у меня нет времени беспокоиться о нем. Если мы не будем готовы в ближайшее время, лекарство Деду просто не понадобится.

Я снова коснулась его щеки, мягко погладила, пока он не открыл глаза:

– Каролина? В чем дело?

Я сказала одно слово. Одно слово, которое мы все боимся услышать:

– Барабаны.

– Иди, – Дед попытался сесть. – Торопись. Скажи Хокинсу.

– Нужно ли мне?..

– Сейчас же, Каролина.

Я медленно попятилась к входной двери, наблюдая, как Дед пытается встать с кровати. Он споткнулся, и я сделала попытку помочь, но он останавил меня дрожащей рукой.

– Хокинс, – приказал Дед.

Выскочив за двери, я бросилась между лачугами. Некоторые семьи нашли достаточно полезной древесины из заброшенных городов поблизости, чтобы построить дополнительные комнаты и даже сделать окна. Они счастливчики. Они должны делиться тем, что находят, но когда дело касается жилья, Хокинс позволяет каждой семье оставлять себе то, что они могут найти за пределами нашего поселения. Это единственное незначительное послабление позволяет ему в который раз избираться на посту нашего мэра.

Два петуха кружатся и клюют друг на друга, когда я пробегаю мимо.

Дождь почти прекратился, и некоторые жители вышли наружу – на центральную площадь, где они обменивают еду, одежду, припасы или что-то уникальное, найденное или выращенное ими.

Я мельком взглянула на их лица. Лица, которые так неосведомлены, так безразличны. Они торгуются друг с другом, борясь за то, стоят ли три курицы пары сапог или достаточно ли ведра козьего молока, чтобы обменять его на буханку хлеба. Судя по их реакции, ответ на оба вопроса – нет.

Я пробиралась сквозь толпу, крича, чтобы они посторонились, и несколько голов повернулись в мою сторону. В их глазах зажегся интерес.

Вид разведчика, бегущего через центральную площадь, с такой настойчивостью и безумием, должен быть ужасающим. Боюсь себе представить, как сейчас выглядит мое лицо. Уверена, что если бы в этот момент старейшина Миннелл разрешил мне воспользоваться его зеркалом, я бы тоже не на шутку испугалась.

– Хокинс, – взвизгнула я. – Где Хокинс?

Даже если мое отчаяние не было до сих пор очевидно, страх в моем голосе выдал меня с головой. Все понимали, что он значит. Я не вызвала бы большего хаоса, даже если бы крикнула:

– Барабаны!

Началась паника, и я сразу же осознала свою ошибку. Матери схватили детей и побежали с ними к лачугам. Целые семьи оставили все, что так усердно добывали, и бросились к своим домам. Это мешает мне ориентировать в напуганной толпе людей. Передо мной упала молоденькая девушка с грязными светлыми волосами, я споткнулась о нее и еле удержала равновесие. Девушка исчезла в водовороте бегущих ног. Надеюсь, с ней все будет в порядке.

Слишком поздно для церемоний, и я закричала:

– Хокинс! Хокинс! Барабаны!

Я схватила Фармера Уэллса за руку, когда он попытался проскочить мимо меня:

– Где Хокинс?

– Пусти меня, Каролина! – взвизгнул Фармер.

– Ты его видел?

– Он внизу, со своими козами, – Фармер вырвался из моих рук и исчез в толпе мечущихся взрослых и отчаянно ревущих детей.

Я бросилась на окраину поселка. Здесь всего несколько домов. Они стоят слишком близко к лесу: никакой защиты от бродячих республиканцев или голодного медведя.

Капли дождя падают на лицо и попадают в глаза, затуманивая зрения. А может быть, это просто слезы.

– Хокинс! – снова закричала я. Молния расколола небо на две половины. Она ударила очень близко, и раскат грома раздался почти одновременно со вспышкой света. Толпа на центральной площади заполошно закричала и заметалась. Они убьют друг друга раньше, чем у меня появится шанс спасти их.