Дочь Волдеморта

— Попробую помочь разобраться с вашей тревогой. — Он взял ее под руку и повел в темноту.

— Хотите пригласить меня на танец? — предположила Гермиона.

— Танцевать нужно с легкой душой, — возразил преподаватель нумерологии.

— А как ее облегчить? — усмехнулась ведьма.

— Нужно сначала найти смелость заглянуть в нее, миледи, — странно ответил ее коллега. — Идемте.

Он вывел ведьму к оазису мерцающего голубоватого света в одном из отдаленных уголков зала. Там, за небольшим круглым столиком в окружении нескольких фигур восседала перед магическим кристаллом наряженная римлянкой преподавательница прорицаний. Шелковый шарф скрывал изуродованную половину лица.

— Присаживайтесь здесь, леди Малфой, — подтолкнул Дэмьен. — Врага нужно знать в лицо.

— Это совсем… — растерялась Гермиона. — То есть я не… Здравствуйте, профессор Нэсмизидас.

— Зовите меня Амарантой, — улыбнулась в призрачном голубом свете полувейла и протянула над столом свои белоснежные руки ладонями вверх. Гермиона без особого энтузиазма подняла свои.

Глаза гадалки затуманились, и она неподвижным взором уставилась вглубь магического кристалла. Гермиона от нечего делать тоже туда смотрела: внутри шара клубился облаком густой белый туман.

Амаранта молчала, руки ее, сначала совершенно ледяные, стали медленно согреваться в теплых ладонях Гермионы. Пауза затянулась.

Леди Малфой уже хотела прервать представление и встать, как вдруг губы провидицы дрогнули.

— Два тугих обруча сковали твое сердце, — заговорила она тихим, потусторонним голосом, глядя в белый клубящийся туман, — и мешают дышать: каждый миг, каждую секунду память шепчет твоему сердцу жестокие слова. Много чужой вины окатывает тебя холодом постоянно, но вина твоя — жжет каленым железом. И свобода от нее придет лишь когда спадут тяжелые обручи. Их разрушит только месть. Всё остальное бессильно. Неотомщенная обида вопиет о возмездии…

— Это невозможно, — дрогнувшим голосом сказала Гермиона, — у меня нет власти мстить мертвому и пропавшему.

— Тот, кто исчез, всегда рядом. Тот, кто умер, дожидается твоего суда. Ты снимешь раскаленные обручи. Один за другим, хотя между ними лягут годы. Сначала первый, самый тугой. А за ним и следующий. Один с наслаждением, второй — с безразличием. Ты уберешь жар, чтобы замерзнуть во льдах чужой вины, но твоей уже не останется.

Гермиона хотела встать, однако Амаранта удержала ее, с силой сжав руки, и всё так же не отрывая взора от шара, разделяющего их двоих.

— Постой. Есть еще сны, которые тревожат тебя, — произнесла гадалка. — Это чужая месть, чужой раскаленный обруч. Искалеченные и разрушенные судьбы приходят к тебе во снах, облаченные в белые одеяния. Они упрекают тебя — но это не твоя душа плачет о них, это Черная магия приводит на ночные свидания тени. Они не могут причинить вреда, потому что безразличны тебе. Все, кроме одной. Та еще не являлась. Тени уйдут, когда покажут свои лица. Они пришли только бросить упрек, и их власть развеется. Потерпи. Дай кому‑то снять свой раскаленный обруч…

Амаранта отпустила ее, но Гермиона осталась сидеть.

Чья‑то рука легла на ее плечо — ведьма повернула голову: длинные изящные пальцы заканчивались острыми ярко–красными коготками, на безымянном сверкнуло, поймав отблеск какой‑то далекой свечи, золотое кольцо с витиеватой буквой «П» из алмазной крошки.

— Осторожнее, Кадмина, — произнес голос Беллатрисы над самым ухом, — предсказания нужно слушать наедине. Оставь сегодняшний аттракцион для гимназисток — вон та парочка явно жаждет занять твое место сейчас.

Две сконфуженные третьекурсницы в смятении бросились в темноту, едва не сбив с ног Фреда Уизли.

— Какие нервные, — хмыкнула Белла, убирая руку с плеча своей дочери. — Ничего, они попозже сюда вернутся.

Прохладный ноябрьский ветер гонял по каменным ступеням Даркпаверхауса опавшую листву. Гермиона смотрела в ночь, зябко кутаясь в тонкий черный плащик: ее открытый костюм не располагал к прогулкам на свежем воздухе. Рука, державшая сигарету, замерзла на ветру.

— Пытаетесь охладить раскаленные обручи? — услышала она чей‑то голос за спиной и обернулась: облокотившись на колонну, у стены дымил трубкой, задумчиво глядя на нее и медленно выпуская круги густого сизого дыма, Тэодор д’Эмлес, старший брат Дэмьена, преподающий в гимназии изучение нечисти.

— Выходит, Maman права: предсказания нужно слушать в уединении, — усмехнулась в ответ Гермиона.

— Не всегда, — серьезно сказал маг. — Давайте прогуляемся?

— Хотите согреться в жару моих обручей? — хмыкнула женщина.

— Если позволите. Может, это немного охладит их.

Они стали спускаться со ступеней парадного входа. Гермиона затоптала свою сигарету и испарила остатки волшебной палочкой.

— И давно это с вами? — спросил д’Эмлес.

— Что именно?

— Раскаленные обручи, — коротко пояснил он.

— Давно. — Гермиона вздохнула. А потом добавила: — И навечно.

— Вы же слышали, что сказала мисс Нэсмизидас, — возразил ее спутник.

— Я не верю в предсказания.

— Зря. Порой они помогают разобраться в себе.