Дочь Волдеморта

— Мне нельзя разбираться в себе, — вздохнула Гермиона. — Опыт показывает: то, что я там увижу, окончательно добьет меня. Морально.

— В яме человеческой души много такого, о чем мы и не подозреваем, — философски заметил профессор. — Стоит только покопаться и извлечь то, что нужно в определенный момент. А бесполезное выбросить вовсе. Или затоптать в самую глубь.

— Затаптывание — не вариант, — прервала леди Малфой.

— Есть такая глубина, с которой уже ничего само не поднимается.

— А как узнать, что именно необходимо извлекать, а что затаптывать, профессор д’Эмлес? — спросила женщина, остановившись — они ушли за замок, туда, где поднимающийся от подножия гор лес граничит с мертвым озером — и повернулась к своему спутнику лицом.

— Называй меня Тэо, — негромко сказал он. — Что прекрасная Амаранта говорила о холоде чужой вины, который окатывает тебя постоянно?

— Семейные неурядицы, — хмыкнула Гермиона.

— Не можешь смириться с тем, кто ты есть?

— Никто не знает, кто я есть на самом деле, — отвела глаза ведьма.

— Я не так выразился. Смириться с тем, кем тебе быть сейчас всего удобнее и проще.

— Тебя прислал mon Pére? — с вызовом спросила женщина.

— Нет, — усмехнулся Тэо. — Услышав вашу с мисс Нэсмизидас беседу, я немного потолковал с твоей матерью. Она говорит, у тебя проблемы. — Тэо сделал шаг вперед, став ближе к ней. Полная луна отсвечивала от стальной глади озера и бросала на них дрожащие блики. — С адаптацией.

— Тяжелое детство. Много упущений, — съязвила Гермиона. — У меня никогда не было подружки, с которой мы могли бы вволю топить котят, а приемные родители совсем не давали мне выкручивать сверстникам руки и ломать чужие игрушки. — Она картинно шмыгнула носом и скривилась. — Ужасно вспоминать.

— Если хочешь вырваться и жить по–другому — почему терпишь всё это? — склонив голову, спросил ее спутник. — Уже столько лет? А если менять что‑либо ты всё равно не станешь — почему бы не научиться получать удовольствие? Впрочем, если даже ты мазохистка — у сего пристрастия тоже есть куда более приятные проявления… Ну что? Помочь справиться с холодом чужой вины? А там, глядишь, займемся и твоими обручами…

Глава XII: Видения в белом

— Я видела сегодня во сне целую толпу якобы угнетенных в белом! — кипятилась Гермиона. — Семь человек! Всех возрастов и полов! На любой вкус! Мужчина и женщина! Мальчик и девочка подростки! Юный отрок лет шести! И даже две кривоногие близняшки, которые еще на ногах стоять не умеют!!! Все разряжены эдаким Ку–клукс–кланом[123] и все таращатся на меня, повторяя наперебой: «Из‑за тебя!» И знаешь, что я хочу сказать тебе?! Я этих людей НЕ ЗНАЮ! Я никогда в своей жизни никого из них не видела, и уж никак не могла искалечить или разрушить ни одну из их судеб! Я вообще к их судьбам касательства не имею!!!

Гермиона умолкла, чтобы перевести дух, и сверкнула на невозмутимо сидящую в кресле Амаранту горящим негодованием взглядом. Та только вздохнула.

— Магический кристалл дает ответы далеко не на все вопросы, которые пытаешься ему задавать, — произнесла она, — его образы бывают нечеткими и неполными, однако он никогда не лжет, если уже снизошел до отповеди.

— Но я не знаю этих людей! — страдальчески протянула Гермиона.

— И старика, одного из тех, что снился ей раньше, она тоже хорошо рассмотрела и совершенно не помнит! — подхватил Рон. — Нельзя же искалечить человеку судьбу, даже не зная, как он выглядит!

— На самом деле можно, — пожала плечами Амаранта.

— О Мерлин…

Гермиона рассказала Рону запутанное предсказание о своих снах, и они всё утро пытались разобрать его смысл — но так ни до чего и не додумались, а потому пришлось обращаться за помощью к изрекшей его провидице.

— С этим раскладом мне вообще должны сплошные зеркала в белых рамах сниться, — буркнула Гермиона, отворачиваясь в сторону.

— Кто‑то решил наказать тебя за какое‑то зло, — задумчиво сказала профессор прорицаний, — скорее всего, за какую‑то одну из этих искалеченных судеб. Остальные — просто приложение от проклятья. Оно не должно причинить тебе особого вреда, так сказал кристалл.

— Оно меня раздражает! — вскипела Гермиона. — Оно не дает мне спать! И эти видения — я совершенно не могу понять их! Уж скорее они жалят мое любопытство, чем совесть, если уж на то пошло!

— Лучше подумай, кому за свою жизнь ты так навредила: пока не снимешь маски со своих ночных визитеров, они будут появляться по кругу вновь и вновь.

— А еще лучше подумаем, кто мог настолько «обидеться», что наслал на тебя проклятье — и надерем ему задницу! — воинственно вставил Рон.

— Люди, которым я искалечила судьбы? — смущенно спросила Гермиона и потупилась. — Не знаю… Приемные родители? Из‑за меня убили их настоящего ребенка.

— Ты никогда не рассказывала, — осторожно заметил привратник Даркпаверхауса, мигом смиряя свой пыл. — А кто‑то из этих был похож на твоих приемных родителей?

— Или на их ребенка? — вставила Амаранта. — Сколько ему тогда было?