Дочь волхва

Вот уже десять лет, как семья Велебора сбежала от преследования ариманов и укрылась от внешнего мира высоко в горах в Долине грёз. Велебор с женой и дочкой, и его брат Васил с супругой Любавой жили теперь на заимке в стороне от остального мира.

Долина, где Велебор с братом поставили дом, была небольшая, с двух сторон окружённая горами. Из-за горы, под которой стояли сарай и скотный двор с амбаром, текла говорливая речушка. Небольшая, но бурная – вброд не перейти. Через речушку было перекинуто бревно, по нему Мара и перебиралась на тот берег.

Попасть в долину к дому Велебора можно было или по мариному бревну, или по тропе с противоположной стороны ущелья. По горам тоже можно было спуститься, но был риск свернуть шею на скалистых уступах.

За десять лет Велебор с Василом добротно обустроили заимку, срубили хоромы, в которых жили все вместе. Завели скотину, огород, распахали поля под хлеб. Хорошо жили. И вот два года назад жена Велебора внезапно скончалась. Велебор пытался излечить супругу, но хворь сожгла её на глазах. Единственное, что он успел понять – это то, что хворь была магического характера. Причём, магия – ариманова. С тех пор Велебор ещё больше стал бояться за дочку. Боялся, что если запрёт её, то она со своим взрывным нравом наделает бед. Вот и бегала Мара на свою поляну всякий раз, как хотела.

Любаве с Василом боги детей не дали, и Любава всю свою материнскую нежность отдавала Маре, а та звала её нянькой.

Звать-то звала, но росла непослушной и своенравной. И постоянно сбегала или пряталась от домашних дел. На поляне, куда она сейчас бежала, построила шалаш. Сделала его на дереве, наподобие птичьего гнезда. Выбрала раскидистую сосну, натаскала у Васила ивовых прутьев и сплела «корзинку», закрепив её среди ветвей. А сверху тоже из ивовых прутьев сделала крышу и накрыла её корой. Взрослого человека шалаш, возможно, не выдержал бы, но для Мары он был в самый раз. Укрывшись в шалаше, Мара наблюдала за зверьками и птицами, слушала шум леса…

После смерти мамы она особенно полюбила бывать там, потому что в шалаш к ней стала прилетать птичка и петь как будто специально для Мары.

В первый раз птичка прилетела на следующий день после похорон. Мара тогда рыдала в своём шалаше и внезапно услышала нежную трель, так похожую на колыбельную. С тех пор всякий раз, когда Маре нужно было с кем-то поделиться мыслями или чувствами, она прибегала сюда, в шалаш, к птичке. Птичка своим пением её успокаивала, вселяя надежду и веру.

О смерти мамы Мара узнала случайно – подслушала разговор Васила с Любавой.

Мару с ранних лет учили наблюдать, замечать, находить взаимосвязи и применять на деле познанное. Однажды неподалёку от своего шалаша рядом с древним дубом она увидела свечение размером с человеческий рост и по форме напоминающее блюдце. Оно уже было там, когда Мара пришла к своему шалашу. Померцало немного, свернулось до точки и исчезло. Мара поспешила расспросить об этом явлении отца, забежала в дом и услышала слова Васила:

– Сказать надобно Маре, что её мамы, нашей Птахи, больше нет, умерла она.

От услышанного у Мары внутри что-то оборвалось, чувства застыли.

Слова Любавы донеслись уже как из тумана:

– Да ведь шибко рассудок у девочки раним, мало ли? Она ведь не простой ребёнок. Простому-то горе, а ей и пововсе. Велебор, вон, сам не свой. А Мара, она ведь слабенькая совсем.

– Маменька-а! – только и успела прошептать Мара, как темнота накрыла её.

И вот теперь Мара бежала в шалаш, а по её щекам текли слёзы, а в голове возникали не приятные мысли: «Как папенька мог оставить меня одну? Ведь он нужен мне! Разве можно вот так взять и уехать?..»

Она чувствовала себя одинокой и брошенной.

Забравшись в шалаш, Мара стала звать любимую птичку.

Птичка почти мгновенно появилась перед нею.

Мара горько и жалобно начала рассказывать ей свою беду.

– Вчера к нам старцы пришли, я им обрадовалась, а они папеньку с собою забрали. Сказали, будто бы им ну никак без него не справиться! У них, видите ли, беда… А у меня что, не беда? Я вон без маменьки расту! А теперь вот ещё и без папеньки останусь!

Мара разрыдалась.

Птичка пересела Маре на плечо и начала клювом заботливо перебирать пряди волос, время от времени что-то успокаивающе чирикая.

– Я видела будто во сне, – продолжала Мара делиться с птичкой своим горем, – что с папенькой беда случится, ждут его злые люди там, куда его старцы поведут. Я говорила папеньке, а он всё равно едет… – Мара поглядела на птичку. – Может ещё всё обойдётся? Ну не должно же быть, чтобы и папенька меня оставил?.. А, пташка, как ты думаешь? Эх, кабы была б возможность приглядеть за ним…

Птичка что-то чирикнула, нежно коснулась клювом лица Мары, а потом вспорхнула и улетела…

Последнее время тревогой пахло даже в воздухе. На заимку к Велебору всё чаще и чаще приходили старцы. Оставались на некоторое время, а потом уходили.