Дочь железного дракона

Но настал вечер, когда воздух наполнился криками сов и злыми знаками, а экран телевизора стонал и сочился кровью. Тот дом, новый, сгорел, и двести человек погибло. Её глаза подернулись белым туманом, а волосы поднялись дыбом, и в них зашуршали электрические искры. «О Богиня, — закричала она, — что мы наделали!» Он утешал её как только мог — но что он мог? Фактов не изменишь. Её должны были сжечь. Её вина была неоспорима. Её вина сжигала её изнутри, так что кожа у неё вздувалась пузырями и отслаивалась. Я… он просыпался по ночам, оттого что простыни дымились и тлели. Приходилось держать под рукой ведро с водой.

Однажды я открыл глаза и увидел, что все залито страшным синим светом. Она пылала как ацетиленовый факел. Пламя гудело, искры летали по всей комнате. Я набросил на неё одеяло, сбил, погасил пламя. Когда она снова стала собой, уложил её в постель. Утром она не разговаривала со мной. Она плакала, но вместо слез из её глаз шёл пар.

Так продолжалось изо дня в день. Я остриг ей волосы, опасаясь, что они вспыхнут. Выбросил все спички, чтобы она не глотала их. Убрал все электроприборы. Перед уходом на работу я смачивал водой половики, брызгал на стены. Я запирал её и уносил ключ с собой.

К тому времени её речь стала почти нечленораздельной. Она брызгалась и дребезжала, как кипящий чайник. Кожа стала как древесная кора и лопалась при движении. Она была больше похожа на рептилию, чем на женщину. Смотрела на меня немигающими глазами… Иногда на неё нисходила сила и она вещала.

У Джейн перехватило дыхание:

— Что она говорила?

— Ты ещё слишком молода.

Бледнолобый молчал так долго, что Джейн уже решила, что он больше не заговорит.

Но он заговорил опять своим обычным голосом, тусклым и невыразительным.

— Однажды, вернувшись домой, я увидел, что она заткнула полотенцами все щели, открыла газ и сунула голову в духовку. Все мои усилия оказались ни к чему. Она все равно умерла, только ещё более мучительной смертью. Я склонился тогда перед Вороньим богом и принес ему жертвы.

Он пожал плечами:

— По правде сказать, я испытал облегчение.

Бледнолобый взял книгу и возобновил урок. Но Джейн не могла сосредоточиться. Она все видела Зеленую Гвендидву, обнаженную, красивую, бьющуюся в ивовой клетке, подвешенной на длинной веревке. Трибуны полны, собралась вся школа. Пахнет бензином. Вздымается пламя. Все ревут от восторга.

Гвен пылала, как бабочка на свече. Но бабочка сгорает молча. А Гвен кричала.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Это видение не покинуло Джейн и по дороге домой. Она шла через насыпь, и под ногами у неё хрустело, ржавые консервные банки тёрлись друг о друга под тонким слоем рыхлой земли. Она шла осторожно, боясь подвернуть лодыжку.

Войдя в драконье чрево, она ногой спихнула с кресла стопку белья и ворвалась в его ощущения.

— Привет, — шепотом сказала она. — Это опять я.

Никакого ответа.

7332-й, как обычно, упорно смотрел в землю. Джейн стала было поднимать его взгляд, но, внезапно заинтересовавшись, вернула назад. Ей понадобилось не меньше минуты, чтобы понять, что он рассматривает.

Он наблюдал за мерионами.

Джейн не обращала до сих пор особенного внимания на шестиногий народец. Это были самые мелкие из разумных существ, далекие потомки карликовых эльфов, которых неумолимые законы эволюции за многие тысячелетия превратили в подобие муравьев. По мере измельчания они избавлялись от страстей, этикета, чести и честолюбия. Их войны превратились в деловитое массовое убийство. У них не было ни книг, ни песен. Они утратили вкус ко всему, кроме работы. Джейн не понимала, что дракон нашел в них интересного.

Крошечные фигурки копошились в траве, волоча кусочки металла в три раза больше, чем они сами. Здесь и там среди травы поднимались голубые дымки от их скрытых под землей кузниц. На расстоянии казалось, что просто от земли идёт пар.

Один мерион катил по еле заметной тропке тачку, нагруженную тремя вишневыми косточками. Через велосипедную колею были переброшены две соломинки, образуя мост, охраняемый маленькой амазонкой. Она стояла на другом берегу с копьем в руке. Копье было величиной с иголку. Амазонка махнула мериону с тачкой, чтобы он проезжал.

Мерион подтащил свою тачку к пасти пылесоса, торчащей из грязи, и исчез внутри. Джейн моргнула. Мгновенно, как бывает, когда рассматриваешь загадочную картинку, она, взглянув на поляну под другим углом, поняла: то, что казалось горсткой мусора, рассыпанной под деревьями, было на самом деле поселком, где кипела сложно организованная жизнь. Ствол курительной трубки служил камином для землянки с крышей из картонки из-под яиц и желудевой скорлупки вместо кухонного горшка. Вкопанная в землю жестянка из-под кофе была конюшней с парой мышей-полевок, которых запрягали, когда надо было доставить тяжелый груз.

Повсюду прокладывались, расширялись и маскировались зеленью дороги. Ржавый утюг, сотней ниточек привязанный к надрывающейся запряжке майских жуков, служил грейдером для прокладки широких шоссе.