Дочерь Божья

Он не протиснется! Сет чувствовал, как стальные края двери давят на него, прижимая спиной раме. Его опять охватила паника. Хотелось кричать. «Не сейчас», — хотелось крикнуть ему. Это нечестно. Он подавил панику и изо всех сил рванулся наружу. На миг всё, казалось, замерло — и тут осознал, что свободен, и рухнул лицом в соль.

35

— Отдайте мне ларец. — Страттон говорил безапелляционно, будто приказывал.

Зоя не обратила на его слова внимания — она стояла на коленях рядом с Сетом на твердом неровном полу соляной пещеры. Риджуэй никак не мог перевести дух и успокоиться — его по-прежнему трясло после побега. Ему удалось выскользнуть со Страстями Софии за миг до того, как тяжелая дверь хранилища захлопнулась. Еще секунда — и его бы раздавило как муху, но он вывалился из узкой щели и упал лицом вниз рядом со скелетом мертвого эсэсовца в полном обмундировании.

Он упал на ларец сверху, задыхаясь от напряжения, боли и ужаса — он все еще видел, как стрелы пригвоздили Гюнтера к стене, и не один раз, а дважды. Он навсегда запомнит, как застыли глаза старого австрийца, когда он умер, и как продолжала конвульсивно дергаться его правая рука.

— Ларец сюда! — приказал Страттон.

— Отвали, Страттон! — рявкнула Зоя, которая в этот момент склонилась над Сетом. Слезы облегчения и благодарности лились из ее глаз. — Слава богу, ты цел.

— Ларец! Сейчас же! — Голос Страттона сорвался на крик.

Зоя разъяренно повернулась к нему, но злые слова застряли у нее в горле, когда она увидела смотревшее на нее дуло пистолета. В другой руке Страттон держал фонарик и светил ей в лицо. Она прищурилась.

— Что?.. — Она не понимала, что все это значит.

— Отдайте ларец, — повторил Страттон. — Немедленно!

В темноте они услышали шорох шагов по соляному полу.

— Вы, отец! — Страттон направил фонарик на Моргена. — Стойте на месте или я пристрелю ее.

Морген остановился. Сет сел.

— Не двигаться! — скомандовал Страттон. — И без глупостей.

Сет посмотрел вверх — у него на миг помутилось в голове, однако новая угроза быстро привела его в чувство.

— А теперь, — скомандовал Страттон, в его голосе слышалось нетерпение человека, который пытается говорить терпеливо, — отдайте мне ларец.

Зоя посмотрела на Сета. Тот кивнул. Когда она потянулась за ларцом, Сет краем глаза заметил револьвер в кобуре на полу, все еще прикрепленной к ремню мертвого эсэсовца.

Страттон принял ларец у Зои, и та, отдав реликвию, опустилась на пол. Ларец был тяжелым — тридцать или сорок фунтов. Агент начал отходить назад и шел, пока не оказался примерно в двадцати шагах: он по-прежнему держал их на прицеле, но броситься на него они уже не могли.

— Теперь выключите фонарики и бросьте их мне. — Они подчинились. Страттон собрал их и сложил у своих ног. — Подойдите к ним, святой отец, — сказал Страттон, показывая на Сета и Зою. — И сядьте рядом.

Морген подошел к тому месту, где сидели Зоя с Сетом. Он посмотрел на Риджуэя, который кивком попросил священника сесть.

— Я… — Страттон откашлялся. — Мне бы не хотелось, чтобы до этого дошло, — сказал он, кладя фонарик на пол и направляя на них троих. Он снял рюкзак, постоянно поглядывая вниз. Сет чуть подвинулся к револьверу. — Но то, с чем мы имеем дело, — это дело величайшей духовной важности, которое может повлиять на миллионы человеческих душ, — продолжал Страттон, присев рядом с рюкзаком и развязывая одной рукой тесемки. — Кучка жизней — в том числе моя — мало что значат в сравнении с этим.

Он открыл клапан рюкзака и свободной рукой начал вытаскивать оттуда содержимое: аптечку, одеяло, воду, обезвоженную еду, маленькую газовую горелку с крышкой, которая могла служить котелком.

— Но разве истина не важнее? — спокойно спросил Морген. Такой голос может быть только у человека, который уже не боится смерти. — И познаете истину, и истина сделает вас свободными.[31]

— Истина? Я уже не знаю, что такое истина и имеет ли она хоть какое-то значение, — ответил Страттон, его голос звучал все громче. — Я знаю, что вера в догматы, в определенные непоколебимые каноны много значит для миллионов людей и нельзя лишать их этой веры, просто чтобы предоставить миру еще одну увлекательную духовную двусмысленность.

Сет подполз еще на пару дюймов ближе к револьверу и взялся за кобуру. Потащил ее на себя. Сет удивился, с какой легкостью кобура поддалась. Ему почему-то казалось, что форма, набитая костями, будет тяжелой, будто бы у смерти есть вес.

Морген открыл было рот, чтобы заговорить, но Страттон раздраженно махнул ему пистолетом.

— Не надо, отец! — сказал он. — Давайте не будем откладывать неизбежное. Я не могу просто оставить вас здесь умирать от голода, как все эти заблудшие души. — Он замолчал и обвел рукой скелеты, лежащие на полу. — Я не садист, — печально продолжил Страттон. — Умереть от голода — это долгая и мучительная смерть. — Он снова замолчал. — Не волнуйтесь, — сказал он, наклонившись и пытаясь поднять одной рукой ларец. Но тот был чересчур громоздким. — Я выстрелю каждому из вас в основание черепа, дважды. Больно не будет.