Дочери без матерей. Как пережить утрату

Да, я уже теряла родителя раньше, но в смерти отца было что-то другое. «Ты уже проходила через это», – напоминали друзья, пытаясь меня подбодрить. Да, это так. И все же – нет. Моя роль дочери сузилась после смерти мамы, а теперь она полностью исчезла – после смерти отца я окончательно перестала быть ребенком. Долгие недели я жила как во сне, ошеломленная пониманием того, что перестала быть чьей-то дочерью.

Потеря одного родителя учит нас, каково это – терять родителя. Но она не готовит нас ко второй потере. «Смерть второго родителя – переход в абсолютно новый мир, – утверждает Тереза Рандо, которая потеряла обоих родителей к 18 годам. – Когда один родитель умирает, мир полностью меняется, но вы по-прежнему не одиноки. Когда умирает второй, это потеря всех связей. Что с вами происходит? Вы лишаетесь своей истории, ощущения связи с прошлым и последнего барьера между вами и смертью. Даже если вы взрослый человек, становиться сиротой странно».

Самосознание дочери существенно меняется, когда умирают оба родителя. Мир разваливается на части. Если девочка относится к категории молодых взрослых и в состоянии принимать решения, вторая утрата выводит ее на новый уровень, где она подчиняется лишь самой себе. «Я потеряла обоих родителей к 26 годам, – говорит 35-летняя Кристина. – Внезапно я потеряла всех, кто говорил мне, что делать. Теперь я могла делать все, что захочу. Это очень страшное чувство – когда ты внезапно становишься свободной и осознаешь, что никто тебя не контролирует. Никто не спросит: «Что ты делаешь?”, никто не скажет: “Наверное, тебе стоит об этом задуматься”. Внезапно на тебя наваливается полная ответственность за свои поступки, и ты думаешь: “Что мне делать?”».

По словам Кристины, потеря обоих родителей в раннем возрасте помогла ей стать более зрелой и независимой женщиной, чем она стала бы, сложись ее жизнь иначе. Как утверждает Кларисса Пинкола Эстес, сироты не только теряют, но и получают. «Они обладают отличной интуицией, потому что столько всего перенесли, – говорит она. – У них сформировался радар, который помогает предвидеть новый удар. Повзрослев, они постоянно проявляют бдительность – нередко в крайней степени – и могут говорить о людях не только плохое, но и хорошее. Единственная проблема в том, что они часто игнорируют свою интуицию, особенно когда думают, что нашли любовь. Это почти как обменивать валюту».

Когда дочь рано теряет одного родителя, смерть второго может запустить новый цикл скорбения по первому. 32-летней Мариане было 16 лет, когда ее мать умерла. Спустя два месяца, которые она провела в шоке и отрицании, ощущение горя дало о себе знать.

Мне понадобилось пять лет, чтобы пережить горе. Каждый год перед днем рождения мамы, датой ее смерти и годовщиной свадьбы родителей я чувствовала себя совершенно разбитой. А затем, спустя пять лет, все прошло. Я не перестала скучать по маме, но боль утихла. А когда умер папа, я едва не сошла с ума. Он умер в прошлом ноябре, через 15 лет после смерти мамы. Тогда я поняла, что у меня больше никого нет. Я почувствовала, что потеряла обоих родителей, а не одного. Смерть папы воскресила воспоминания о маме и то мое горе.

Хотя вторая утрата активировала процесс скорбения по матери и причинила новую боль от утраты обоих родителей, Мариана пережила смерть отца, будучи взрослой женщиной. Она была более уверенной и эмоционально зрелой, чем 16-летняя девочка. Фаза острого горя после смерти отца началась незамедлительно и закончилась примерно через год. В преддверии первой годовщины его смерти Мариана говорит, что чувствует себя более сильной и подготовленной к этому дню, чем в подростковом возрасте после смерти матери.

Ива, которой было восемь лет, когда она потеряла мать, и 35 лет, когда умер отец, восприняла потерю родителя во взрослом состоянии иначе. Ее ровесники тоже постепенно лишались родителей, и она восприняла смерть как травматичное, но своевременное событие. В результате Ива пережила горе и адаптировалась к утрате без серьезного длительного стресса. «В отличие от взрослого, ребенок воспринимает смерть иначе, – утверждает она. – Когда мне было восемь лет, я ничего не понимала. Смерть же отца была трагичным и печальным событием, но не ошеломила меня. Я все понимала. Я не осознавала, какой ошеломляющей была смерть матери до тех пор, пока через 25 лет не умер отец».