Дочери Лалады. Паруса души

— Ну хорошо, дорогая... В следующий раз, пожалуйста, предупреждай, если захочешь задержаться, чтобы мы не волновались, — сказал отец, целуя её.

— Да, батюшка, — пообещала Онирис, возвращая ему поцелуй. — Спокойной ночи. Матушки ещё нет?

— Да, она задерживается, — вздохнул тот. — Такая уж у неё работа, ты сама знаешь.

Онирис направлялась в свою комнату поспешными летящими шагами, когда её строго окликнул приятный и звучный, мелодичный голос:

— Онирис, милая! Подойди-ка ко мне.

Девушка застыла в смущении. Госпожа Розгард, в рубашке и жилетке, с книгой в руках, стояла на пороге своего кабинета и смотрела на Онирис своими большими и внимательными, чистыми, как кусочки небесно-синего льда, глазами. О, от этих умных, проницательных глаз вряд ли что-либо удастся скрыть, и Онирис, ощущая роковой холодок по лопаткам, повиновалась.

Тёмные, шелковисто лоснящиеся волосы наследницы престола, как всегда, были опрятно и скромно убраны в простую причёску: она не любила вычурности и пустой роскоши. Одевалась принцесса тоже просто: встретив её на улице, можно было принять её за государственную служащую среднего звена. Впрочем, скромный наряд не прятал, а лишь подчёркивал величавое достоинство её осанки. Её холёная рука с крупным перстнем поднялась и тронула подбородок девушки, глаза пронизывали душу всевидящим, беспощадным взором.

— Своему доверчивому батюшке ты можешь сколько угодно рассказывать сказки о прогулках в одиночестве, но меня ты не обманешь, — молвила она. — Такого с тобой раньше не случалось. Скажи правду, дорогая, потому что ложь тебе совсем не к лицу. Ты всегда была чистой и честной девочкой, а тут вдруг начала плести какие-то россказни... Это совсем на тебя не похоже.

Онирис затряслась, как древесный лист на осеннем ветру. Льдисто-синие глаза матушкиной высокопоставленной супруги не были злыми или жестокими, но смотрели требовательно и сурово. Да, это не добрый и простодушный батюшка, из которого она могла верёвки вить...

— Я... Госпожа Розгард, я действительно гуляла не одна. Я... Я была вместе с сослуживицами, — быстро пробормотала девушка. — Мы зашли в одно заведение... И выпили немного. Совсем немного, правда! Я всего одну чарочку пропустила, не больше!

Правдой из этой небылицы была только чарка «крови победы». Онирис внутренне кляла себя за лживость, но ей почему-то хотелось уберечь удивительный и невероятный, светлый и чарующий образ Эллейв в сокровенных глубинах своего сердца, ни с кем его не обсуждать, не оправдываться за свои безрассудства, не искать разумных объяснений произошедшему и не давать трезвую оценку этой сладостной, будоражащей сказке, которая с нею случилась этим осенним вечером.

— Ну, это уже больше похоже на правду, — проговорила Розгард, пронзив Онирис невыносимой, льдисто-прохладной синью своего умного и строгого взора. — Ты пила что-то крепкое?

— Да, — ответила та, и это было правдой. — Но всего одну чарку. Я знаю, что с хмельными напитками нельзя шутить, и выпила совсем чуть-чуть, за компанию.

— Ты вернулась пешком, а следовало взять повозку ради твоей же безопасности, — молвила Розгард. — Хорошо, милая, ступай спать. В следующий раз не заставляй своих родных волноваться. Поцелуй меня и иди.

Онирис почтительно приложилась губами к щеке матушкиной супруги, получила ответный поцелуй в лоб и уже беспрепятственно устремилась в свою комнату. Там она бросилась на постель и разрыдалась, сама толком не зная отчего... Ах, зачем она лгала! Зачем запятнала свою совесть! Батюшку обманула, госпоже Розгард тоже неправду сказала. Онирис самой себе казалась отвратительной и порочной, недостойной жить в этом доме... Да и что сказала бы Эллейв, если бы узнала?

Заснула Онирис в слезах и не слышала, как вернулась домой матушка — далеко за полночь. Сняв сапоги и переобувшись в домашние туфли, Темань устало опустилась в кресло перед горящим камином и смаковала отвар тэи с кусочком сыра.

Утром Онирис проспала и чуть не опоздала к завтраку. За столом собралось всё семейство — во главе с госпожой Розгард, разумеется.

— Доброго утра всем, — поприветствовала родных Онирис, несколько запыхавшаяся от спешки.

— И тебе доброго утра, дорогая, — ответила госпожа Розгард.

А матушка, пронизывая Онирис суровым взглядом, молвила:

— Мне доложили, что ты вчера очень поздно вернулась. Что это за прогулки такие?

— Прости, матушка, я действительно припозднилась вчера, — как можно учтивее ответила Онирис. — Мне захотелось пройтись.

— Отец с Кагердом волновались, — не унималась матушка.

— Да, я уже попросила прощения, — проронила Онирис. — Постараюсь впредь без предупреждения не пропадать.

— Да уж будь любезна! — воскликнула матушка раздражённым тоном.

— Полно тебе, дорогая, — мягко заметила госпожа Розгард. — Она уже взрослая девочка, почему у неё не может быть своих дел?