Дочки-матери

Яна подобрала с земли босоножки и молча двинулась к оставленной на обочине машине. Они оба забрались в салон, не обращая внимания на то, что на кожаные сиденья капает вода с одежды, Никита завел двигатель и выехал на трассу. Яна не спрашивала, куда они едут, а он решил, что будет лучше им сейчас немного обсохнуть у него дома. Привезти ее к отцу в таком виде он не мог: едва ли тот куда-нибудь ее отпустит после такого, о расследовании можно будет забыть. Конечно, еще несколько минут назад Никита сам жалел, что позвал Яну, но сейчас, несколько успокоившись, он решил, что избавляться от нее таким способом некрасиво.

Даша еще не вернулась и в ближайшее время не собиралась, поэтому дома было тихо. Никто не успел нарушить тот порядок, который Никита оставил утром, а мокрые следы на полу он вытрет до того, как они успеют переключить на себя его мысли.

– Иди в ванную, я сейчас принесу тебе полотенце и что-нибудь из вещей сестры, – попросил Никита.

Яна вошла в тесное помещение и, не закрывая дверь, опустилась на краешек ванны, обхватив себя руками, а Никита отправился в Дашину комнату. За пару часов, во время которых можно обсудить кое-какие детали, ее одежда должна высохнуть. По случаю жары на Яне была лишь футболка и короткие джинсовые шорты, наверняка на горячем полотенцесушителе они станут сухими гораздо быстрее, чем Никита с Яной допьют по второй чашке кофе. И тогда девушку вполне можно будет отвезти на автовокзал.

Никита вытащил из Дашиного шкафа теплый банный халат – несмотря на летнюю погоду, они оба успели замерзнуть в мокрой одежде – и поймал свое отражение в большом зеркале на внутренней стороне дверцы. Влажные волосы облепили лицо, на плече висели остатки водорослей.

Собирался два месяца держаться подальше от Яны, а в итоге не только втянул ее в расследование, но еще и к себе домой привел.

– Браво, Кремнев, – вслух сказал он своему отражению.

Глава 6

С опером Мишей Крутиковым Лосев был знаком почти десять лет: ровно столько, сколько работал в полиции. Когда-то Крутиков трудился в том же отделе, куда пришел юный зеленый Леша Лосев. Михаилу к тому времени уже исполнилось сорок, а сейчас перевалило за пятьдесят, и с самого начала он взял Лосева под свое крыло, исполняя негласные обязанности наставника.

– Убийство Елизаветы Ветровой? Помню такое, – сказал он в трубку. – Я им с самого начала занимался, а что именно тебя интересует?

Лосев уже навел справки, кто именно занимался тем делом, потому, собственно, и позвонил бывшему наставнику.

– Все, – честно признался он. – Вырисовывается у меня тут странноватая серия, потому интересует все.

– Серия? – мгновенно насторожился Крутиков. – Хочешь сказать, мы под суд не того отправили? Я как чувствовал…

– Да может и того, разобраться хочу, – поспешил успокоить его Лосев, – так что не кори себя заранее.

Но вот признание Крутикова в том, что личность убийцы казалась ему сомнительной, заставило Лосева уговорить коллегу встретиться прямо сегодня.

– Приезжай ко мне, – разрешил Крутиков, – тут и поговорим.

Здание, в котором теперь работал Михаил, давно не ремонтировалось, кабинет у Крутикова оказался крохотный, заставленный старой мебелью и заваленный кипами бумаг. Едва только Лосев переступил порог, как в носу мгновенно защипало, а в уголках глаз закипели слезы, хотя аллергиком он никогда не был.

– Кошмар, Миха, как ты тут работаешь? – скривился Лосев.

– Привык, – коротко кивнул коллега. – Шестой год уже ремонт обещают, да все никак не дождемся.

– Возвращайся к нам, а то астму тут себе заработаешь.

– А у вас – инфаркт, – хохотнул Крутиков. – Не, мне здесь привычнее. Тихо, спокойно, и до дома недалеко.

– Так все равно ж убийствами занимаешься, в чем разница?

– В людях разница, Алексей, – серьезно сказал бывший наставник. – Самая главная разница всегда в людях. Тут начальство более лояльное, да и убийства нам достаются такие, простенькие. И расследовать практически нечего: все бумажки правильно оформил и домой пошел, а если что-то сложное – к вам забирают. Ну, рассказывай, зачем пришел.

– Так-то я надеялся, что ты мне расскажешь, – заметил Лосев, аккуратно присаживаясь на кривоватый стул и делая себе мысленную зарубку лишний раз не шевелиться: вполне возможно, стул не выдержит и сложится под ним как карточный домик. – Про убийство Лизы Ветровой.