Дочки-матери

Несмотря на то что Яна не собиралась здесь по-настоящему работать, в дом она входила с непонятным трепетом, будто порог царского дворца переступала. Впрочем, может, дом и не походил на дворец, но на какую-нибудь загородную резиденцию вполне тянул. Двухэтажный, выложенный желтым кирпичом, с множеством окон по стенам, он мало подходил одинокой старушке, и Яна наконец поняла, зачем Марии Петровне столько прислуги. Даже одна помощница по хозяйству только пыль вытирать будет целыми днями. А ведь наверняка тут, как у любой женщины, не бедствовавшей в советские время, полно хрусталя, посуды, книг и прочей утвари, за которой необходим тщательный уход. Яна не успела оценить размеры сада, но поняла, что и садовнику в нем хватает работы.

Она шла за непредставившейся женщиной по длинному коридору, выстланному бордовой ковровой дорожкой, и торопливо оглядывалась по сторонам, пытаясь запомнить расположение комнат. Времени долго осматриваться и думать, как бы удобнее порыться в документах, у них не будет. Желательно начать уже сегодня, ведь два человека, в том числе маленькая девочка, до сих пор в коме, и если вспомнить случившееся с Катериной, то даже в больнице никто не может обеспечить их безопасность.

– А вы тоже здесь работаете? – поинтересовалась Яна у женщины, когда они поднимались на второй этаж по широкой лестнице. Она решила, что образ любопытной, но не чрезмерно назойливой девушки будет как раз тем, что нужно.

– Да, – коротко ответила женщина, но затем добавила: – Я горничная, уборщица по-простому. Тут, видишь, какие хоромы? Каждый день по нескольку часов убираюсь. У Марии Петровны аллергия на пыль.

Была бы у Марии Петровны аллергия на пыль, она убрала бы из дома все ковры. Скорее всего, вредной старушке просто нравится смотреть, как на нее работают другие, а деньги усопшего мужа могут ей это позволить. Не зря же Карина предупреждала о тяжелом характере бабки.

– Меня Светланой зовут, – продолжила женщина. – Я здесь бываю с восьми до четырех каждый день, так что, если что надо будет, обращайся. И с хозяйкой не пререкайся, главное, тогда сможешь немного заработать. Она вредная, но щедрая. Долго ты тут не протянешь, но и трат особых не будет: за жилье и пропитание с тебя никто денег брать не станет, всю зарплату сможешь откладывать.

Яна кивнула, напустив на себя немного испуганный вид. Они поднялись на второй этаж и снова свернули в длинный коридор, но на этот раз более светлый и просторный. Сюда выходили одинаковые на вид двери, и Яна подумала, что это явно жилые комнаты. На стенах висели картины, Яна мельком разглядывала каждую, как вдруг остановилась. Не деревенский пейзаж на холсте привлек ее внимание, а стена позади. Она была мокрой, будто наверху прорвало трубу и вода стекала по стене, но течь устранили буквально несколько часов назад.

– У вас была авария? – поинтересовалась Яна, останавливаясь у мокрого пятна на стене.

Светлана, шедшая впереди, тоже остановилась и посмотрела на Яну.

– Уж и не знаю, что с этим делать, – вздохнула она. – Уже и сантехника вызывали несколько раз, все перепроверили. Даже стену ломали однажды, думая, что, может, там внутри какая-то труба, которой нет на плане дома. Но нет, все целое, а стена периодически мокрая. На самом деле коммуникации тут старые, еще во время строительства дома заложенные, поэтому проблем хватает, и трубы порой лопаются, но в этом месте нет никаких труб, вот что странно!

– И давно это началось?

– Около года назад. Чуть меньше. Осенью вроде или в конце лета, не помню уж точно.

– А что это за комната? – Яна кивнула на ближайшую дверь.

– Так хозяйская спальня! Ладно б где внизу, куда никто не ходит, оставили бы уже в покое это пятно, а так приходится возиться. Идем, Мария Петровна не любит ждать.

Светлана пошла вперед, и Яна поторопилась за ней, на ходу оглядываясь на пятно. Не ошибся Никита, предполагая, что старуха Ветрова имеет к происходящему отношение! Наверняка с нее все и началось. Никого выше по генеалогическому древу уже нет в живых.

Мария Петровна ждала в кабинете, ясно давшем понять, что никакой аллергии на пыль у нее нет. Едва только переступив порог, Яна подумала, что очутилась в девятнадцатом веке. По крайней мере именно такие ассоциации вызывало у нее это помещение. Стены до середины были отделаны деревянными панелями, а выше оклеены темно-бордовыми обоями в полоску. Такого же цвета портьеры на двух больших окнах крали не меньше половины дневного света. Мебель была тяжелая, из натурального дерева: большие шкафы вдоль стен, письменный стол посередине. Как Яна и предполагала, через стеклянные дверцы проглядывали одинаковые корешки толстых книг. В столовой, должно быть, такая же картина с посудой. Кресло, в котором восседала хозяйка, сочеталось и с мебелью, и со стенами: деревянное, с темно-бордовыми вставками ткани на спинке и наверняка на сиденье – его Яне не было видно.