Дочки-матери

– Старший оперуполномоченный Лосев Алексей Александрович, – представился он строго и сразу продолжил: – Скажите, Виктор Сафронов 1959-го года рождения вам кем приходится?

В трубке повисла долгая пауза.

– Сыном, – наконец ответил Сафронов. – С чего вдруг полиция им интересуется? Витенька умер больше шестидесяти лет назад, и недели не прожил.

Лосев проигнорировал его вопрос, вместо этого задал свой:

– А кто такая Лилия, которая похоронена вместе с вашим сыном?

В трубке снова повисла долгая пауза.

– Так сразу и не расскажешь, – наконец вздохнул старик. – Если хотите, приезжайте ко мне завтра. Я уже, увы, на допрос приехать не смогу, придется вам.

– Я приеду, – заверил Лосев, стараясь скрыть радость в голосе. – Завтра до обеда вам удобно?

– Я никуда не тороплюсь.

Сафронов назвал адрес. Он жил в шестидесяти километрах от города, и Лосев прикинул, что придется потратить на поездку всю первую половину дня, зато, кажется, они наконец-то серьезно продвинутся в своем расследовании!

* * *

В прошлый раз, когда Саша ночевал на кладбище в целях получения информации, ему пришлось вливаться в компанию бомжей и изображать такого же падшего человека. Сегодня же никакую роль играть не было необходимости, он приехал к бывшему однокласснику в присущем ему образе сына богатого папы, с легкостью тратящего деньги на друзей и приятелей. Заехал в магазин, набрал полную корзину еды, которую не нужно было не то что готовить, а даже резать. Вдвоем им столько не осилить, даже если будут есть всю ночь, но в доме Мишки он заметил и холодильник, и микроволновку, так что приятель сможет не думать о еде еще несколько дней. Добавил Саша в корзину и бутылку дорогого вина, но всего одну. И не напьешься, и бодрствовать всю ночь приятнее.

Мишка ждал его: Саша заметил, что в сторожке стало заметно чище, а коробки переместились в угол, заняв его до самого потолка, зато освободив больше пространства. Мишка попытался скрыть радость от его приезда, но Саша понял: тот втайне боялся, что одноклассник по каким-то причинам не приедет и ему снова придется ночевать на кладбище одному.

За окном уже стемнело, поэтому Мишка зажег тусклую лампочку под самым потолком и толстую свечу на столе, которая внезапно давала гораздо больше света.

– Мы с тобой как на свидании, – хохотнул Саша, выставляя на стол бутылку вина.

Мишка бросил на него странный взгляд и настороженно уточнил:

– Ты же это… не из этих?

Саша удивленно посмотрел на него, не сразу понимая, что он имеет в виду, а затем рассмеялся:

– Да расслабься ты, не из этих. Просто с легким алкоголем сидеть приятнее. Пиво интересно пить, когда его много, а так и напиться недолго. Поэтому я взял вино. – Видя все еще недоверчивый взгляд Мишки, Саша тяжело выдохнул и вытащил из кармана телефон. Сложно с этими людьми, которые дорогое вино считают исключительно женским напитком и признают только пиво или вообще водку. – Вот, это моя девушка. – Он показал Мишке фотографию Яны.

– Красивая, – одобрительно кивнул тот, наконец расслабляясь.

– А у тебя есть подружка? – поинтересовался Саша для поддержания разговора, пока они пытались уместить на шатающемся столе все купленные продукты.

– Откуда? – хмыкнул Мишка. – Мне ее даже привести некуда. Не могу же я ей сказать, что живу на кладбище.

– А что? Девушки любят всяких необычных личностей, – усмехнулся Саша.

– Девушки любят деньги! – категорично заявил Мишка. – С деньгами можно быть сколько угодно необычным, все простят и стерпят.

– Дурак ты, Игнатов, – хмыкнул Саша. – Думаешь, если бы у меня денег не было, меня бы меньше девушки любили?

Мишка ничего не ответил, но Саша видел, что именно так он и считал. Продолжать разговор было бессмысленно, поэтому Саша тут же перевел его в тему школьных лет и общих воспоминаний, и беседа полилась легко, скрашивая долгие часы ожидания.

На кладбище давно спустилась ночь, сторожку поглотила тьма, но совсем тихо не становилось еще долго. Когда Саша и Мишка на время замолкали, борясь с подступающей дремой, было слышно, как за оградой кладбища, где-то далеко, будто в другом, живом мире, ездят машины, смеются люди, невнятно бормочет реклама на билборде. Жизнь в этой части города не замирала. Может быть, и не имеет та могила никакого отношения к происходящему в семье Леры, а ее выбрали исключительно потому, что она находится в самой глубине кладбища, скрыта от любопытных глаз вековыми деревьями и некошеной травой?

Ближе к трем часам ночи, когда вина осталось на самом донышке, еда в горло уже не лезла, а уставшие языки почти не шевелились, чтобы продолжать разговор, в сторожке снова повисла пауза, на этот раз гораздо более долгая, чем раньше. За оградой кладбища тоже наконец установился покой. И в этой тишине Саша явственно услышал плач. Он принадлежал даже не ребенку, а новорожденному. Саша еще помнил племянников в таком возрасте, новорожденные плачут совсем не так, как даже полугодовалые дети. И сейчас плакал явно новорожденный.

Мишка, уже успевший задремать, привалившись головой к стене, встрепенулся, затравленно огляделся по сторонам и, увидев Сашу, коротко выдохнул.