Додинастический Египет. Лодка у истоков цивилизации

Действительно, старейший известный науке «уступчатый» фасад на Ниле украшал обнаруженную де Морганом в Нагаде гробницу-мастабу «царицы» 0-й династии Нейтхотеп [327], предположительно, супруги Хора-«Нармера» [379] и матери «объединителя Обеих Земель», основателя I династии Хора-Аха (Мина) [186]. Календарные датировочные ориентиры, полученные радиоуглеродным методом для времен этих правителей, – ок. 3125 и 3100 г. до и. э., соответственно [232][88]. Вместе с тем «импортные» грушевидные насадки булав[89], согласно относительной хронологии Флиндерса Питри, появились в Египте по крайней мере на уровне S. D. 42, который отвечает раннему периоду Нагада II (герзейскому) с условной нижней границей около середины IV тыс. до и. э. К той же эпохе (S. D. 45, или Нагада IIb-с по Вернеру Кайзеру) восходят и найденные в египетских погребениях цилиндрические печати, причем наряду с привозными оригиналами[90] среди них, возможно, уже имелись местные подражания [102; 202][91]. Таким образом, в равной степени рискованно утверждать и то, что культурно-интегрирующее влияние Месопотамии на долину Нила носило характер краткосрочного «импакта» в канун зарождения древнеегипетского государства, и тем более то, что оно сказывалось только на раннефараоновском этапе [288]. Например, цилиндрические печати «стиля Джемдет-Наср» [279] из додинастического могильника N7000 близ Нага ад-Дейр в правобережном Верхнем Египте [308; 373; 387] датируются поздней Нагадой II, тогда как «богатейшие» захоронения, откуда они происходили, знаменуют собой завершающую стадию последовательной эксплуатации кладбища, начавшейся еще в период Нагада I (амратский) [395; ср. 165]. Радиоуглеродные датировки этого археологического памятника составляют интервал от 4950 ± 60 до 4505 ± 70 ¹⁴С л. и. [396] или, в календарном выражении, ок. 3810–3668/3356-3070 гг. до и. э. При столь пространной хронологии[92] тот факт, что погребальный комплекс Нага ад-Дейр с его доисторическими «кластерами» располагался на территории Тинитского нома – «колыбели» династической власти в Египте [176], сам по себе бесполезен для реконструкции стимулов и условий появления здесь первобытных «элитных» могил с заморским инвентарем и социальной дифференциации, которую эти могилы, по-видимому, отчасти отражают[93]. В данном конкретном случае все мыслимые приметы «государствообразующей интервенции» сходят на нет задолго до воцарения архаических фараонов; само некогда разраставшееся кладбище N7000 было заброшено на рубеже Нагада ИДИ, возобновилась же погребальная практика в Нага ад-Дейр лишь с приближением эры пирамид [385]. В целом, вопрос о сроках гипотетического «просвещенного нашествия» на Нил с Тигра-Евфрата или подступающих к ним северо-восточных нагорий [102] тем туманнее, что таковыми, на мой взгляд, наука до сих пор надежно не определила собственно окончательное сращивание «вождеств» и «царств» древнейшего Египта в единую державу [33; 35; 38]. Больше того, общности мнений о временах, маршрутах, средствах и мотивациях перемещений «династической расы» нет прежде всего в трудах самих теоретиков ее основополагающего вклада в генезис египетской цивилизации.