Дофаминовая нация. Обретение равновесия в эпоху потворства

Он пришел к выводу, что их физическая боль была сглажена эмоциональным облегчением от того, что они вырвались "из чрезвычайно опасной обстановки, наполненной усталостью, дискомфортом, тревогой, страхом и реальной угрозой смерти". Их боль, какой бы она ни была, дала им " билет в безопасное место в больнице".

В противоположность этому, в опубликованном в 1995 г. отчете из British Medical Journal подробно описывается случай двадцатидевятилетнего рабочего-строителя, который попал в приемный покой после того, как приземлился на ногой вперед на пятнадцатисантиметровый гвоздь, который торчал из верха его строительного ботинка, пробив кожу, плоть и кости. "Малейшее движение гвоздя было болезненным, [и] он был успокоен фентанилом и мидазоламом", мощными опиоидами и седативными препаратами.

Но когда гвоздь вытащили снизу и сняли ботинок, выяснилось, что "гвоздь проник между пальцами ног: стопа была совершенно не повреждена".

 

-

Наука учит нас, что каждое удовольствие имеет свою цену, и боль, которая следует за ним, более продолжительна и интенсивна, чем удовольствие, которое ее породило.

При длительном и многократном воздействии приятных стимулов наша способность переносить боль снижается, а порог переживания удовольствия повышается.

Благодаря мгновенной и постоянной памяти мы не можем забыть уроки удовольствия и боли, даже если захотим: татуировки на гиппокампе остаются на всю жизнь.

Филогенетически очень древний нейрологический механизм обработки удовольствия и боли в значительной степени сохранился в ходе эволюции и у разных видов. Он идеально приспособлен к жизни в условиях дефицита. Без удовольствия мы бы не ели, не пили, не размножались. Без боли мы не смогли бы защитить себя от травм и смерти. Повышая нейронную установку с помощью повторяющихся удовольствий, мы становимся бесконечными жаждущими, никогда не удовлетворяясь тем, что имеем, всегда стремясь к большему.

Но здесь-то и кроется проблема. Люди, в высшей степени ищущие, слишком хорошо справились с задачей получения удовольствия и избегания боли. В результате мы превратили мир из места дефицита в место всепоглощающего изобилия.

Наш мозг не приспособлен для этого мира изобилия. Как сказал доктор Том Финукейн, изучающий диабет в условиях хронического малоподвижного питания, " Мы - кактусы в тропическом лесу". И подобно кактусам, адаптированным к засушливому климату, мы тонем в дофамине.

В итоге для получения удовольствия нам требуется больше вознаграждения, а для получения боли - меньше травм. Эта перестройка происходит не только на уровне отдельного человека, но и на уровне государств. В связи с этим возникает вопрос: Как нам выжить и процветать в этой новой экосистеме? Как нам воспитывать наших детей? Какие новые способы мышления и действия потребуются от нас, жителей XXI века?

Кто может научить нас, как избежать компульсивного чрезмерного потребления, как не те, кто наиболее уязвим перед ним: люди, страдающие зависимостью. На протяжении тысячелетий в разных культурах люди, страдающие зависимостями, отвергались как изгои, паразиты, изгои и распространители моральных пороков, но в настоящее время они выработали мудрость, идеально подходящую для нашей эпохи.

Далее следуют уроки восстановления для мира, уставшего от наград.

 

ЧАСТЬ

II

.

Самостоятельный

переплет

ГЛАВА 4.

Дофаминовое голодание

 

Я здесь потому, что родители заставили меня приехать", - сказала Делайла тем самым угрюмым голосом, который является отличительной чертой американского подростка.

"Хорошо", - сказал я. "Почему твои родители хотят, чтобы ты меня увидел?"

"Они думают, что я курю слишком много травки, но моя проблема - это тревога. Я курю, потому что беспокоюсь, и если бы вы могли что-то сделать с этим, то мне не нужна была бы травка".

Меня охватило чувство всепоглощающей грусти. Не потому, что я не знал, что посоветовать, а потому, что я боялся, что она не прислушается к моему совету.

"Хорошо, тогда давайте начнем с этого", - сказал я. "Расскажи мне о своей тревоге".

Длинноногая и изящная, она подогнула под себя ноги.

"Это началось в младших классах, - говорит она, - и с годами становилось все хуже. Тревога - это первое, что я чувствую, когда просыпаюсь утром. Удар по восковой ручке - единственное, что заставляет меня встать с постели".

"Ваша восковая ручка?"

"Да, сейчас я вейпер. Раньше я делал бланты и бонги, сативу днем и индику перед сном. Но сейчас я увлекаюсь концентратами. . воск, масло, шишки, шэттер, ножницы, пыль, QWISO. В основном я использую vape pen, но иногда и Volcano. . . . Я не люблю пищевые добавки, но использую их в перерывах между курением или в экстренных случаях, когда не могу курить".

D обозначает данные

Попросив ее рассказать больше о своей "восковой ручке", я пригласил Делайлу вникнуть в мельчайшие детали ее ежедневного использования. В разговоре с ней я руководствовался разработанной мною в течение многих лет схемой беседы с пациентами о проблеме компульсивного перепотребления.