Дофаминовая нация. Обретение равновесия в эпоху потворства

Несмотря на значительное увеличение финансирования в четырех странах с высокими ресурсами (Австралия, Канада, Англия и США) таких психиатрических препаратов, как антидепрессанты (Prozac), анксиолитики (Xanax) и гипнотики (Ambien), распространенность симптомов настроения и тревоги в этих странах не снизилась (с 1990 по 2015 г.). Эти данные сохраняются даже при контроле за увеличением факторов риска психических заболеваний, таких как бедность и травмы, и даже при изучении тяжелых психических заболеваний, таких как шизофрения.

У пациентов с тревожностью и бессонницей, принимающих бензодиазепины (Ксанакс и Клонопин) и другие седативно-гипнотические средства ежедневно в течение более месяца, может наблюдаться ухудшение тревожности и бессонницы.

Пациенты с болью, принимающие опиоиды ежедневно в течение более месяца, подвержены повышенному риску не только развития опиоидной зависимости, но и ухудшения боли. Как уже упоминалось, речь идет о процессе , называемом опиоид-индуцированной гипералгезией, то есть опиоиды усиливают боль при повторном приеме.

Такие препараты, как Adderall и Ritalin, назначаемые при синдроме дефицита внимания, способствуют улучшению кратковременной памяти и внимания, но практически нет доказательств улучшения долгосрочного комплексного познания, повышения эрудиции и успеваемости.

Как пишут психолог в области общественного здравоохранения Гретхен ЛеФевер Уотсон и ее соавторы в книге "Кризис злоупотребления препаратами для лечения СДВГ в студенческих городках Америки", "новые убедительные данные свидетельствуют о том, что лечение препаратами связано с ухудшением академического и социально-эмоционального функционирования".

Последние данные показывают, что даже антидепрессанты, которые ранее считались не "формирующими привычку", могут приводить к толерантности и зависимости, а возможно, и усугублять депрессию в долгосрочной перспективе - явление, называемое поздней дисфорией.

Помимо проблемы зависимости и вопроса о том, помогают ли эти препараты, меня мучает более глубокий вопрос: Что, если прием психотропных препаратов приводит к потере какого-то важнейшего аспекта нашей человечности?

В 1993 г. психиатр д-р Питер Крамер опубликовал свою новаторскую книгу "Слушая Прозак", в которой утверждал, что антидепрессанты делают людей "лучше, чем хорошо". Но что, если Крамер ошибается? Что если вместо того, чтобы делать нас лучше, чем хорошо, психотропные препараты делают нас другими, чем хорошо?

За годы работы у меня было много пациентов, которые говорили мне, что их психиатрические препараты, хотя и дают кратковременное облегчение от болезненных эмоций, но ограничивают их способность испытывать весь спектр эмоций, особенно таких сильных, как горе и трепет.

Одна пациентка, которая, казалось бы, успешно принимала антидепрессанты, рассказала мне, что больше не плачет на рекламе Олимпийских игр. Она смеялась, когда рассказывала об этом, с радостью отказываясь от сентиментальной стороны своей личности ради избавления от депрессии и тревоги. Но когда она не смогла плакать даже на похоронах собственной матери, равновесие для нее нарушилось. Она прекратила прием антидепрессантов и через некоторое время ощутила более широкую эмоциональную амплитуду, включая еще большую депрессию и тревогу. Она решила, что минимумы стоят того, чтобы чувствовать себя человеком.

Другая моя пациентка, отказавшаяся от высоких доз оксиконтина, который она принимала более десяти лет от хронических болей, пришла ко мне через несколько месяцев вместе со своим мужем. Это была моя первая встреча с ним. Он устал от многих врачей за столько лет. "Моя жена, принимавшая оксикодон, - сказал он, - перестала слушать музыку. Теперь, когда она перестала принимать этот препарат, она снова наслаждается музыкой. Для меня это как будто вернуть человека, на котором я женился".

У меня был собственный опыт применения психотропных препаратов.

Непоседливая и раздражительная с детства, я была для своей матери трудным ребенком в воспитании. Она с трудом помогала мне усмирять свои настроения и при этом плохо отзывалась о себе как о родителе, по крайней мере, так я понимаю прошлое. Она признается, что предпочитала моего брата, послушного и послушного. Мне он тоже нравился, и он эффективно воспитывал меня, когда мама в разочаровании опускала руки.

В 20 лет я начал принимать Прозак в связи с хронической раздражительностью и тревогой, диагностированной как "атипичная депрессия". Мне сразу стало легче. В основном, я перестал задавать серьезные вопросы: В чем наше предназначение? Есть ли у нас свобода воли? Почему мы страдаем? Существует ли Бог? Вместо этого я просто занялся делом.

Кроме того, впервые в жизни мы с мамой нашли общий язык. Она находила меня приятной в общении, а я - более приятной. Я больше подходила ей.