Дофаминовая нация. Обретение равновесия в эпоху потворства

Судья потянулся в своем кресле, словно впервые проснувшись в это утро. Он медленно повернул голову. Он прищурил глаза прямо на Дрейка, сверля его взглядом. "Вы уверены, что это ваше последнее заявление? Ты осознаешь последствия? Потому что назад дороги нет".

"Я никогда не забуду, как он повернул голову и посмотрел на меня", - сказал Дрейк. "Мне показалось странным, что он спрашивает меня об этом. На долю секунды я задумался, не совершаю ли я ошибку. Потом я сказал ему, что уверен".

После этого Дрейк позвонил адвокату и рассказал ему о случившемся. "Он был определенно удивлен".

Адвокат Дрейка сказал: "Я уважаю вашу честность. Обычно я так не поступаю, но я собираюсь вернуть вам ваши пять тысяч долларов".

И юрист это сделал. Полный возврат денег.

В течение следующего года Дрейк посещал обязательные курсы по вождению в нетрезвом виде. Занятия проходили в отдаленных местах. Поскольку он не мог водить машину, ему приходилось ездить на автобусе, что могло занять несколько часов. На обязательных занятиях он сидел в кругу людей, с которыми в обычной жизни он бы не столкнулся. "Сильно отличается от тех, с кем я учился в медицинском колледже". По его воспоминаниям, в классе были в основном пожилые белые мужчины с многочисленными приводами в нетрезвом виде.

Заплатив более 1000 долларов штрафа и проведя десятки часов на обязательных занятиях по вождению в нетрезвом виде, Дрейк получил свои водительские права. Оказалось, что это было только начало.

Он закончил медицинскую школу и поступил в ординатуру, указав во всех заявлениях на поступление в ординатуру судимость за вождение в нетрезвом виде. Когда он подал заявление на получение медицинской лицензии, ему пришлось сделать то же самое. И еще раз, когда он подавал заявление на сертификацию в комиссии по специальности. В конце концов, когда он устроился в ординатуру в районе залива Сан-Франциско, он узнал, что ни один из курсов по вождению в нетрезвом виде, которые он прошел в Вермонте, не засчитывается в Калифорнии, и ему пришлось проходить их заново.

"Я работал долгими днями и ночами, а потом мчался из больницы на автобусе на эти встречи. Если я опаздывал хоть на минуту, то должен был заплатить штраф. Был момент, когда я подумал, не лучше ли было бы солгать. Но сейчас, оглядываясь назад, я рад, что сказал правду.

"Когда я рос, у обоих моих родителей были проблемы с алкоголем. У моего отца до сих пор. Он может неделями не пить, но когда пьет, это нехорошо. Моя мама выздоравливает уже десять лет, но она пила все время, пока я рос, хотя я не знал об этом и никогда не видел ее пьяной. Но даже несмотря на свои проблемы, мои родители хорошо относились к тому, чтобы я чувствовала, что могу быть с ними открытой и честной.

"Они всегда любили и гордились мной, даже когда я плохо себя вел. Они не потакали мне. Например, они никогда не давали мне денег на оплату судебных издержек, хотя у них были деньги. Но в то же время они никогда меня не осуждали. Я думаю, что они создали комфортное и безопасное пространство для моего взросления. Это позволило мне быть открытым и честным.

"Сегодня я сам редко пью. Я склонен к чрезмерным поступкам и люблю рисковать, так что я определенно мог бы пойти по этому пути. Но я думаю, что если бы я сказал правду в тот переломный момент моей жизни, когда я получил вождение в нетрезвом виде, то, возможно, я выбрал бы другой путь. Может быть, честность на протяжении многих лет помогла мне быть более спокойным по отношению к самому себе. У меня нет секретов".

 

-

Рассказав правду и испытав ускоренные последствия, Дрейк, возможно, изменил траекторию своей жизни. Он и сам так считал. Привитое ему с ранних лет отцом уважение к честности, похоже, оказало большее влияние, чем даже значительный генетический груз зависимости. Может ли радикальная честность быть профилактической мерой?

Опыт Дрейка не учитывает того, как радикальная честность может привести к обратным последствиям в коррумпированной и дисфункциональной системе, а также того, как привилегии его расы и класса в американском обществе способствовали его способности преодолеть значительные последствия. Если бы он был бедным и/или цветным человеком, результат мог бы быть совсем другим.

Тем не менее, его история убедила меня как родителя в том, что я могу и должен подчеркивать честность как основную ценность в воспитании своих детей.

 

-

Мои пациенты говорят мне, что честность повышает осознанность, создает более удовлетворительные взаимоотношения, заставляет нас быть ответственными за более аутентичное повествование и укрепляет нашу способность откладывать удовлетворение. Это может даже предотвратить развитие зависимости в будущем.

Для меня честность - это ежедневная борьба. Всегда есть часть меня, которая хочет хоть немного приукрасить историю, чтобы выставить себя в лучшем свете или оправдать плохое поведение. Сейчас я изо всех сил стараюсь бороться с этим желанием.