Дог-бой

Набегавшись и устав, все валились кучей в гнездышко и вылизывали друг друга, чтобы лучше засыпалось. Ромочка стаскивал шапку и позволял щенкам лизать себя в лицо. Он и сам вылизывал мордочки братьев и сестер. Потом возвращался Черный. Он брал только Ромочку — и никогда других щенков! — с собой на двор, на неосвещенную улицу. После тишины в заваленном снегом логове полузабытый верхний мир издавал неприятные, резкие звуки. Мороз пощипывал лицо и руки; Ромочка растирал пальцы и спешил. Глаза так резало и щипало от холода, что пламя пылавших в отдалении костров как будто раздваивалось. Городские дома, казавшиеся отсюда совсем крошечными, сверкали на солнце. Снег напоминал пушистое оранжевое облако; плывущие по небу облака напоминали еще более пушистое оранжевое поле. И после того, как они возвращались домой, перед Ромочкиными глазами еще долго плясали огоньки.

При свете он вновь и вновь открывал для себя Черного. Он видел его блестящие влажные и добрые глаза. По-настоящему зимой он видел одного Черного. Он стоял рядом с Черным, как любой мальчик стоит рядом с собакой, и гладил его, даже в темноте, руками, а не языком.

Все игры наяву очень бодрили и волновали. Каждое возвращение взрослых приносило счастье — щенки бурно радовались и взрослым, и их добыче. Каждый раз он дружески боролся за добавку и обжирался, пока живот не становился тугим, как барабан; Насытившись, все долго и мирно спали. Ромочка охотно слушался взрослых и выполнял все их требования. Взрослые очень любили его и, как ни странно, проявляли особое внимание к его испражнениям и чистоплотности. Ромочка старался не подвести их. Во время еды он вел себя как воспитанный щенок, но при этом зорко охранял и защищал свою долю. С молочными братьями и сестрами он держался властно, но умел придумывать веселые игры и от всей души заботился о них. Иногда он часами вылизывал и гладил их, а они, расслабленные, растягивались рядом. Время от времени братья и сестры подбегали к нему — просто так, чтобы лизнуть и, понюхав, узнать, хорошо ли ему, доволен ли он. Они бросались к нему и если их что-то пугало; осмелев рядом с Ромочкой, они ощетинивались и рычали.

Вот бы еще горячего мясного бульону — и все было бы просто замечательно!

Ромочка удивился, заметив у серого входа большое бледное пятно. Оказывается, Белая выросла, она больше не щенок, а молодая сука.

Зима шла к концу; света прибавлялось. Сначала изменения были почти незаметными, но постепенно дни делались длиннее и светлее. В возвращенном свете Ромочка заново узнавал морды и фигуры своих братьев и сестер. Тогда он впервые заметил, что Золотистая прикасается к нему реже, чем к остальным, и что за зиму он успел изучить ее меньше других.

Золотистая обращалась с ним отстраненно и терпеливо, как со всеми щенками, но если к остальным она относилась презрительно, то к Ромочке — скорее настороженно. Она никогда его не кусала. Сидела на своем посту у входа, вдыхала знакомые запахи логова и следила за ним. В поведении Золотистой Ромочка не чувствовал вражды. Но и откровенной радости тоже не было. Со временем ее пытливый взгляд стал не таким задумчивым и пронзительным. Слыша странные звуки, которые Ромочка иногда издавал. Золотистая прижимала уши к голове и внимательно следила за придуманными им играми, но с места не сходила. Иногда Ромочка натыкался на нее — если на него кидались все щенки разом и он не видел, куда бежать. И все же Золотистая никогда его не наказывала. Постепенно он привык к ее пытливому взгляду и уже не обращал внимания на ее горящие в полумраке глаза. В основном взглядами он с ней и общался. Часто Золотистая последняя укладывалась в спальное гнездышко. Ложилась она всегда с краю, а Ромочка сворачивался калачиком посередине, вместе с четырьмя младшими и Мамочкой.

Ромочке нравилось, что Золотистая так на него смотрит. Он знал, что нравится ей. Он не понимал, что Золотистая недоумевает, и часто подбегал к ней, чтобы та его лизнула. Остальных щенков Золотистая лизала все реже и реже, но ему иногда еще перепадала ласка — не тщательное вылизывание-умывание, как у Мамочки, а просто одобрительный поцелуй. Иногда, например, принося в логово живую крысу или крота. Золотистая звала его на урок. Ромочке не терпелось порадовать ее своими успехами. Но всякий раз, когда он подскакивал к ней, чтобы что-то показать. Золотистая садилась и наблюдала за ним: с явным интересом, но без всякого участия или ободрения — совсем как она следила за ним от входа.