Догмат искупления в русской богословской науке

В том же смысле можно было бы еще указать на близость труда патриарха Сергия к богословскому направлению Хомякова и других славянофилов — не только по признаку отношения к западному и «школьному» богословию[254], но и в отношении «жизненности» богословствования[255], обращения к святоотеческим, особенно аскетическим, творениям и др.

В более позднем обзоре [протоиерея Георгия Флоровского] «Пути русского богословия» автор едва ли верно оценил эту замечательную книгу, уделив ей лишь одну страницу. Правильно отметив «значительность» ее в богословствовании из опыта духовной жизни[256], автор сделал поспешное обобщение, слишком сблизив ее с направлением «нравственного монизма». Если и есть основание заключить, что здесь «в тени остается объективная сторона процесса» спасения, то уже совсем неправильно говорить, хотя бы только по поводу этой книги: «Есть упадочные черты и в русской школе «нравственного монизма» »[257].

Ревниво следивший за всем появляющимся в печати по вопросам сотериологии, протоиерей П. Светлов в 1902 году назвал книгу патриарха Сергия «прекрасным исследованием»[258].

Но уже в 1907 году его «ревность» одержала верх над объективностью, и он указал, что эта книга «при обилии похвал осталась… все‑таки без компетентной научной оценки», и заявил о несамостоятельности автора в отношении критики «юридического» жизнепонимания[259]. Ложность этого утверждения уже была показана в настоящем исследовании. Но оба эти утверждения все же были использованы австрийским профессором–иезуитом А. Буковским.

В своем ранее уже цитированном исследовании[260] католический ученый, установив несомненную зависимость русского богословия XVIII и XIX веков от богословия католического и протестантского, отмечает, что «лишь в последнее время возникло стремление освободить православное учение как от римско–католической, так и от протестантской примеси (Beimischung) и восстановить его в первоначальной чистоте». Но все же автор приходит к заключению, что и у «новейших» (neusten), как и у «старших» (Altesten), богословов понимание собственно искупления как «первичного удовлетворения Искупителя» (die primare Genugtuung) не отличается от католического. Исключение составляет лишь труд патриарха Сергия, о котором А. Буковский дает критический отзыв[261].

Не представляет большого труда объяснить такие выводы автора и причины, их в известной степени предопределившие. Все исследование написано с прямой целью сгладить различия в учении русского Православия и римского католицизма ко времени очередного Ведеградского конгресса[262]. Автору нетрудно было указать признаки западного («юридического») понимания искупления в символических книгах, и особенно у «старших» русских богословов, после того как он сам, в подном согласии с выводами русской богословской науки, отметил непосредственное влияние на них систем западного богословия. Нетрудно оказалось ему найти ту же «юридическую» основу в книгах протоиерея П. Светлова и других рассмотренных им сочинениях. Но все это объясняет еще и то, почему автор или действительно не понял, или сознательно преуменьшил значение труда патриарха Сергия «в стремлении восстановить православное учение в его первоначальной чистоте»[263].

В известном отношении автор понял труд патриарха Сергия лучше, чем иные из его русских рецензентов: в этом сочинении, говорит он, «хотя непосредственно рассматривается только субъективное искупление, но встречаются высказывания и выясняются принципы, по которым объективное искупление, особенно в смысле заместительного удовлетворения, совершенно отрицается»[264].

Ход рассуждений автора о книге патриарха Сергия можно представить в такой последовательности: «Мысль о заместительном удовлетворении [патриархом Сергием] полностью отвергается». Искупительному делу «усвоено лишь значение учительства, запечатленного смертью… Эти утверждения… едва ли совместимы с позитивно–христианской точкой зрения»[265].

И поэтому автор считает возможным сделать заключение о «чисто рационалистических воззрениях на отношение человека к Богу» у патриарха Сергия[266].

Ход рассуждений автора и его выводы чрезвычайно характерны, они нуждаются в проверке и на них следует остановиться более подробно.