Догмат искупления в русской богословской науке

Автор приводит глубокое изречение святого Ефрема Сирина: «Первый Адам вкушением разрушил свою волю, подчинив ее телу, и ослабил разрушенное тело, так что оно стало нашей смертью; Второй же (Адам) бодрою Своею волею укрепил тело, дабы удалить его от смерти».

В гефсиманском подвиге автор отмечает не только страх грядущих страданий, но и «представление тяжести страшных грехов всего человечества, то есть людей, живших от Адама, живущих и имеющих жить до скончания века»[904].

Как еще одно достоинство трактата митрополита Варфоломея следует отметить последовательное воспроизведение событий евангельской истории (в этом он близок к труду архиепископа Гурия) с определением домостроительного значения отдельных моментов на основании святоотеческих толкований.

В письме (также предоставленном автором для ознакомления вместе с трудом) высокопреосвященный митрополит Вениамин (Федченков), высоко оценивая труд в целом, все же сделал ряд замечаний. «Не ясно изложение идеи искупления: почему оно нужно и в чем именно состояло это искупление?» Но следует заметить, что сам митрополит Вениамин придерживается «юридического» понимания искупления и, наконец, что автор не имел цели дать полное изложение догмата.

При рассмотрении сочинений высокопреосвященного Варфоломея Советом Московской духовной академии для присуждения ему степени доктора богословия труд его получил весьма лестную оценку.

4. ПОЛЕМИКА О ДОГМАТЕ ИСКУПЛЕНИЯ В ЗАРУБЕЖНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Два догматических вопроса волновали представителей русской богословской мысли за границей: учение об искуплении митрополита Антония (Храповицкого) и софианское истолкование догматов протоиерея Сергия Булгакова.

Едва только организовалась церковная жизнь русской эмиграции, митрополит Антоний, возглавивший так называемый Карловацкий Синод, издал свой «Опыт христианского православного катехизиса» (1924), где было изложено учение об искуплении, выпустил в новом издании свою статью «Догмат искупления» и ряд других книг[905].

Недостаточно отмеченное ранее (в 1917—1918 годах) в России учение митрополита Антония произвело теперь большое смущение и оживило непосредственный интерес к догмату искупления. Вместе с полемикой против крайностей его объяснения вновь возник вопрос о «юридической» теории искупления.

Не повторяя изложенного в предшествующих главах[906], следует ограничиться некоторыми отдельными замечаниями в отношении возникшей по этому вопросу литературы. Более или менее подробный анализ ее в настоящее время был бы и затруднителен ввиду невозможности ознакомления со всей периодической литературой того периода.

Богословские вопросы интересовали в эмиграции более широкие круги, чем это было обычно в России. Писателями по всем вопросам богословия становились авторы или не имеющие достаточной научной подготовки, или по чисто внешним причинам не имевшие возможности пользоваться богатым наследием русской богословской науки, что не могло не отразиться на достоинстве их сочинений.

Это относится и к авторам произведений в защиту «юридической» теории. В этих произведениях проявилась какая‑то убогость богословской мысли и аргументации, какое‑то идейное старообрядчество, препятствующее отличить догмат от богословских мнений[907], когда любое «школьное» истолкование выдается за учение Церкви и классическими трудами по догматическому богословию признаются учебники протоиерея Малиновского… Тут же выясняется, а может быть и представляет собой истинную причину подобных богословских рассуждений, крайняя политическая реакционность этих авторов, которым и митрополит Антоний (Храповицкий) представлялся либералом[908].

Как можно судить по отдельным сведениям, в этот период были предложены еще некоторые попытки понимания догмата искупления, из которых, по–видимому, интерес представляет онтологическое объяснение сущности искупления профессора Ильина.

Взгляды митрополита Антония также имели отдельных защитников. После доклада в Заграничном Синоде архиепископа Феофана (Быстрова) с критическим разбором учения митрополита Антония второй доклад в защиту митрополита Антония был сделан епископом Гавриилом (Воеводиным), бывшим Челябинским[909].

В развитие взглядов митрополита Антония архимандрит Пантелеймон издал в Варшаве брошюру «Крест Христов в православном понимании»[910].

Если споры о «юридической» теории в этот период не дали, да и не могли уже дать ничего нового, то упоминание о них необходимо, чтобы понять ту «степень накаленности атмосферы за границей касательно истолкования этого догмата» (искупления), в которой происходили эти споры, в которой явилась система софиологии протоиерея Сергия Булгакова и которую «упустил из вида» сам покойный патриарх Сергий, издавая указ, осуждающий эту систему[911].

5. УЧЕНИЕ ОБ ИСКУПЛЕНИИ В СИСТЕМЕ ПРОТОИЕРЕЯ С. БУЛГАКОВА