Догмат крови

— От дурна башка! Не Плис, так другой подколет. У нас на Лукьяновке, коли легавому проболтаешься, сразу ступай к гробовщику снимать мерку.

Метрах в тридцати пронзительный женский голос затянул разухабистую песню: «Гоп, гоп, не журысь…»

— Це жинка моя, — встрепенулся пьяный. — Ульян-а-а! Где тебя, мать твою, бисы носют, пишла досюды… — не докончив фразы, пьяный замолк и, судя по треску в кустах, без чувств повалился на землю.

Сыщик, поняв, что водка окончательно одолела его собеседника, даже не пытался растолкать его. Раздался свист, около кустов мелькнула тень.

— Как, Адам, выжал из нее что-нибудь?

— Вот зараза! — выругался невидимый сыщик. — Пьет как лошадь и на меня норовит залезть.

— Так ты пользуйся моментом, — засмеялся Выгранов. — Вот счастье привалило! Я тут с мужиком сижу, а ты его жинке голяшки задираешь.

— Тьфу на нее! — отплевывался Полищук. — Была бы баба, а то смотреть противно. Сюда ее тащить или как?

— Тащи! От Казимира толку нет.

Женский голос в кустах, как заезженная граммофонная пластинка, крутил один и тот же обрывок песни: «Гоп, гоп, не журысь…»

Через несколько минут сыщик привел Ульяну. Выгранов спросил ее:

— Тебе Казимир рассказывал о хлопчике?

— Який хлопчик? … Гоп, гоп, не журысь…

— Брось ее. Она уже лыка не вяжет, — вмешался Полищук.

— Погоди. Про Андрюшку, по прозвищу Домовой? Что тебе муж рассказывал?

— Казька, вин… у-у! — с пьяной важностью заговорила Ульяна. — Вин вилика голова… Казька вси знаи… Тильки вин не скажет.

— И тебе, жене своей, ничего не рассказал?

— Як вин може жинки не сказать?.. Я ж йому очи выцарапаю… Волкивна бачила як Мендель потащил Домового к печи… Да ну вас… Ой, тошненько…

Женщину вырвало, она страшно икала и в перерывах между приступами рвоты стонала:

— Ой… мамка ридная…

Сыщики отошли в сторону и устроили совещание.

— Башка завтра будет трещать, — пожаловался один.

— Ты бы не пил наравне с ними.

— Неужто смотреть, как они нашу горилку трескают! Уже три часа. Твою мать оглоблей в рот! Красовский утром доклад потребует. Надо отсюда выбираться. Что с ними будем делать? На себе потащим?

— Очень нужно! Бросим в кустах, хай проспятся. Ночь теплая.

Сыщики выбрались из кустов и затопали по тропинке. Женщина, даже не заметив, что осталась в одиночестве, бормотала между приступами рвоты:

— Ой, мочи нема!.. Мендель та ще двои жиди схватили Домового у печи… жиди хлопца поризали…

Глава десятая

22 июля 1911 г.

Следователь Фененко слушал станового пристава Красовского, еле сдерживая негодование. Когда тот закончил свой доклад, следователь саркастически заметил:

— Меня удивляет, что Казимир Шаховской, спустя четыре месяца после убийства, вдруг вспомнил, как Мендель Бейлис схватил Ющинского и потащил его к печи для обжига кирпичей. Еще удивительнее, что ваши сыщики обнаружили этого в кавычках «очевидца» после того, как прокурор палаты недвусмысленно дал вам понять: или вы доставите ему преступника-еврея, или вас опять загонят становым приставом в уезд.

— Напрасно вы, господин следователь, так поворачиваете. Я, криминалист, уважаю голые факты. Сведения Казимира Шаховского проверены. Он показал, что видел игравших мальчишек Андрюшу и Женю в тот день, когда получил аванс от подрядчика городской управы. Мы просмотрели конторские книги, и оказалось, что аванс в размере одного рубля был выдан Шаховскому в субботу 12 марта, то есть в день исчезновения Ющинского. Значит, фонарщик был последним, кто видел мальчика живым. Кроме того, показания Казимира Шаховского подтверждаются его женой.

— Показания Ульяны Шаховской — это особый разговор. Я допросил ваших подручных Выгранова и Полищука, и они мне признались, что напоили свидетельницу. Кстати, начальник сыскного отделения сообщил мне, что вы пользуетесь услугами людей, удаленных со службы за предосудительное поведение.

— Они невинно оклеветаны. Мищук всех толковых агентов выгнал. Теперь ни одного дела раскрыть не может.

— Оставим ваши личные счеты. Лучше скажите, на каком основании вы освободили из-под стражи Веру Чеберяк?

— По распоряжению его превосходительства господина прокурора палаты. Откровенно говоря, я бы погодил ее отпускать. Сибирячка явно замешана в этом деле. Надо полагать, ей заплатили. Она заманила Андрея Ющинского, а Бейлис выполнил остальное.

— Что выполнил?

— Ритуал-с.

Фененко безнадежно махнул рукой, отпуская сыщика. Казалось, ему снится кошмарный сон. По настоянию прокурора судебной палаты Чаплинского расследование принимало ритуальную направленность, чему откровенно способствовал Красовский. «Мерзавец!» — подытожил следователь разговор с приставом. Однако пора было приступать к допросам.

Первой привели Анну Захарову, по-уличному Волкивну, грузную старуху гренадерского роста и с гренадерскими усищами. Глянув на ее красное обрюзгшее лицо, следователь без обиняков спросил:

— Выпиваете?

— Трохи! — простужено пробасила старуха.

— Свидетельница Ульяна Шаховская показала, что вы в присутствии малолетнего Николая Калюжного рассказали ей о похищении Андрея Ющинского.

— Ниякакой Ульяны я не знаю.