Догони свое время

– Не, – перебил его Жоржик, – этого человека мы хомутать не будем, а вот кабанчика перепоясать надо бы.

– Ну, так бы и доложил! – сразу засуетившись, обрадовалась фигура. – У меня этих верёвок на всю деревню хватит!

– Ну, так иди, давай!

– Айн момент! – и фигура снова исчезла в придорожных кустах, осыпая за собой хрустальную пыль первозимья.

– Это кто? – кивнул я в сторону фигуры.

– Как кто? Гоша Сопля! У нас на зоне такими дорогу к параше мостили. Ты его на серьёз не бери, он мастак языком динамо крутить. Звонарь хренов! В нём понта больше, чем он сам весит.

Вернулся Гоша на удивление быстро, вроде и не ходил никуда. В руках скрученный из сыромятной кожи ремень, судя по металлическим кольцам на концах, явно с конской упряжи.

– Во какой достал! – хвалится.

Гоша, как всякий пьющий на удачу, а не на свои, человек к дармовой выпивке имел особое чутьё. Он уже сразу всё понял: стакан под горячую печёнку со свежениной ему обеспечен, и был услужливо суетлив. Держа наготове ремённую привязь, согнувшись и со словами: «Я сам! Я сам!», он осторожно, на полусогнутых, вошёл в сарай.

К моему удивлению, ни возни, ни поросячьего визга оттуда не послышалось.

– Всё путём!

– Сопля у «хозяина» в свинарях богато попридурялся. Опыт есть, – опередив мой вопрос, как это Гоше удалось так миролюбиво справиться с кабанчиком, сказал Жоржик, спокойно и ласково поглаживая бойцовский клинок, пропуская стальное лезвие между большим и указательным пальцами, – Щас увидишь!

Гоша, победно улыбаясь, уже выводил нашего Балду – на этот раз он покорно шёл с перетянутым ремнём рылом, тяжело сопя в пятачок, похожий на круглую розовую электрическую розетку.

После нескольких дружеских шлепков Гоша привязал обречённого на убой животного к горбатой ветёлке, бесполезно выросшей возле нашего сарая.

– Уж если что я и решил, то выпью обязательно! – вытирая мокрые пальцы о мятую штанину, скаламбурил Гоша Сопля. При всей непотребности внешнего вида, он ещё что-то умел. – Жизнь пошла фуфлыжная! Фраера, – он с превосходством посмотрел на меня, – верх держат. Разве они что понимают в настоящем деле!

– Ну, давай, приступим, что ль? Чего время зазря терять? – Жоржик задумчиво посмотрел на свой увесистый клинок.

– Ты что, Егор? Ты бы ещё колун сюда принёс! Тут дело тонкое, деликатное. Как операция, чтоб – без греха и сразу! Чего животину мучить, она же не человек? – подленько хохотнул Сопля. – У тебя что, настоящего ножа дома нет? – он сунул меня по-свойски кулаком в бок. – Волоки мессер поудобнее, чтоб однова, и – в «дамки»!

– Да, действительно, – сказал Жоржик, – не медведя заваливать будем. Тащи кухонный нож!

Я пошёл в избу за ножом, с которым мы в семье никогда не расставались. Эта единственная вещь, которая досталась мне в наследство от родителей. Узкий, с жёстким упругим лезвием, сделанным из невероятно прочного стального полотна, из косы-литовки что ли, он верно служил нам уже столько лет. За долгие годы лезвие его ещё больше истончилось, но остроты прибавилось. Этим самым ножом когда-то и спас меня от неминуемой смерти наш сельский фельдшер-ветеринар дядя Егор. Жора, как звала его моя мать… Другого ножа в доме не было, и я, вздохнув, взял его со стола.

– Ну, это другой коленкор! – Гоша потрогал лезвие пальцем. – Из него бы «перо» хорошее вышло. Не жмись, хозяин! Это дело размыть надо. – Сглатывая слюну, дёрнул кадыком Гоша Сопля.

Было заметно, что он, после вчерашней скудной пищи и плохого самогона, так ничего во рту и не держал. Какая при его жизни закуска? Так, рукав замасленный занюхал и пошёл вразнос, испорченный местами не столь отдалёнными.

Я вопросительно посмотрел на Жоржика. Выпивка, конечно, с меня причитается. Куда денешься?

– Давай, волоки! – махнул рукой Жоржик. – Комсоставские сто граммов не помешают. Выпивку откладывать на завтра, как любовь на старость, нельзя, – сказал он философски. – Неси! Пусть Балда твой немного успокоится, а то кровь свернётся от нервности.

Но Балда был и так спокоен. Гоша ему расчехлил морду, и он теперь, мирно похрюкивая, уже что-то искал в твёрдой, как асфальт, земле, отогревая её влажным дыханием.

Жалость к бессловесной твари и неизбежность предстоящего не давали покоя, и мне тоже нестерпимо захотелось глотком водки вытравить это навязчивое чувство.

Принесённая бутылка враз оказалась в ловких руках Гоши. Я даже и не заметил, как ему быстро удалось свинтить пробку.

– Не гони лошадей! – приостановил его Жоржик, тут же на ладони, как на разделочной доске, кромсая принесённый на закуску небольшой батончик колбасы.

Гоша Сопля услужлив. Налил полный стакан до краёв и преподнёс его Жоржику.

Тот, отпив половину, передал мне:

– Твоя доля, командир!

Гоша растерянно задёргал головой: а вдруг ему не дадут!

Пока я медленными глотками допивал стакан, Гоша Сопля движением кадыка подсчитывал все мои опоражнивающие глотки. Пить быстро я не умею, и водка медленно цедилась сквозь зубы, продлевая мучения Гоши.

Водка отзывалась во рту ни с чем не сравнимым характерным вкусом, который так любят весёлые выпивохи и просто хорошие люди.