Догоняй!

– Кстати, спасибо за берет. Славный берет! Я использую его в своей… человеческой ипостаси. Он мне идет, да? Ты потерял, я подобрал.

Он достал из кармана сигарету, сверкнула вспышка; Полковник готов был поклясться, что незнакомец высек огонь из пальца. Он поднес сигарету к скрытым в тени губам, и огонек выхватил из темноты краешек его лица, отразился в огромном, немигающем, будто из стекла отлитом глазу. Полковник охнул и вскочил.

– Ты! – выдохнул он. – Нет, кажется, я уже совсем…

– Почему? – спокойно спросил незнакомец. – Все верно: это меня ты встретил тогда в океане. Но на самом деле, друг мой, мы встречались с тобой много раньше. А имя твое – сэр Джон Лэмбтон, и я имел удовольствие сразиться с тобой на реке Уир, давным-давно, в туманном Альбионе. В тот раз мы с тобой не поладили, и все закончилось плохо. Похоже, нам обоим выпал еще один шанс.

Полковник засмеялся:

– Вот оно что! Да ты еще больший псих, чем я. Я родился в семье учителя, а «сэром» меня называли только солдаты.

– Ты, мой друг, – сказал незнакомец, – Джон Лэмбтон – и точка. Потому что я так сказал.

– А ты…

– Аз же есмь червь, – произнес незнакомец. – Змей, дракон, зови как хочешь. Разве не слышал, что мы умеем принимать человеческий облик?

– Червь, значит? – сказал Полковник. – И чего же ты хочешь? У тебя ко мне какой-то счет?

– Счет? – искренне удивился гость. – Разве мы с тобой не одно целое? Я появился на свет, когда ты подглядывал за сестрой в душе и теребил свой причиндал…

Полковник побагровел.

– …и был тогда размером с него, хотя мне и неприятно такое сравнение. Кстати, помнишь, как она тогда двинула тебе в глаз? Но я рос! С каждым новым твоим подвигом. К твоим шестнадцати я был длиной с неплохого гремучника. Думал, таким и останусь. Но ты решил, что мирное бытие не для крутых парней, и началась настоящая жизнь! Сейчас я могу повелевать ураганами и штормами, насылать цунами и устраивать землетрясения. У меня нет причин ненавидеть тебя: ты сделал меня таким. Смотри!

Он поднял руку, щелкнул пальцами, и Полковник, цепенея от ужаса, увидел, как вокруг него прямо из воздуха возникают размытые фигуры. Постепенно они становились все четче, обретали плоть… изувеченную, истерзанную, обугленную плоть. Полковника окружали мертвецы.

Он видел женщин с распоротыми животами, из которых свисали сизые петли кишок, женщин с раздробленными черепами и вытекшими глазами, с ужасными ранами, зияющими по всему телу, задушенных, с вывалившимся изо рта синим, распухшим языком; у многих на бедрах засохли семя и кровь. Особенно ужаснула его одна – когда-то она была беременна. Сейчас ее шея оканчивалась тупым обрубком. Из разреза в выпяченном животе выглядывала ее собственная голова, обнажившая зубы в предсмертном оскале. Разлагающийся эмбрион женщина держала в руках.

«Неужели мои парни вытворяли и такое?» – подумал Полковник.

Он видел мужчин, которые выглядели так, словно их тела разорвали на куски, а потом сшили. У многих недоставало половины черепа, и в головах кишели насекомые, пожирали развороченные мозги.

Он видел детей – и дети выглядели хуже остальных.

– Ты отлично поработал, – прошептал гость и снова щелкнул пальцами.

В тот же миг мертвецы двинулись к Полковнику, протягивая изуродованные руки. Он попятился к воде. Накатила волна, замочив босые ноги и отвороты обтрепанных брюк.

В третий раз щелкнул пальцами гость – и мертвецы исчезли, оставив после себя струйки белесого дыма, смердевшего горелой плотью.

– Чего я хочу? – усмехнулся гость. – А хочу я, чтобы ты продолжал в том же духе. В последнее время ты ничего для меня не делаешь – только слоняешься по острову и несешь всякую белиберду, интересную лишь тебе одному. Ради этого я не дал тебе утонуть? Я хочу, чтобы ты продолжил меня… подкармливать. Я хочу, чтобы ты занялся тем, что ты лучше всего умеешь делать. Рекомендую начать с детей.

– Пошел ты, – с тоской сказал Полковник.

– Нет, сэр Джон, я никуда не пойду. Тебе придется подчиниться, хочешь ты этого или нет. Право же, я разочарован. Неужели ты превратился в кающегося грешника? Какая пошлость!

– Тебя нет, – ответил на это Полковник, повернувшись к гостю спиной.

– Повернись, сэр Джон, и посмотри на меня!

– Тебя нет! – повторил он. – Я, наверное, очень болен. Я разговариваю сам с собой.

На минуту, показавшуюся Полковнику вечностью, повисло молчание. А потом в плечо вцепились холодные сильные пальцы.

– Хорошо же, – прошептало стоящее у него за спиной существо. На Полковника пахнуло вонью гниющих водорослей и дохлой рыбы. – Хорошо. Я ухожу. Жди привета, сэр Джон, а потом мы поговорим снова.

Когда Полковник нашел в себе храбрость обернуться, на пляже, кроме него, никого не было.



В полдень Полковник притащился в деревню. Завидев своего любимца, дети, галдя, высыпали навстречу. Полковник зашел в ближайшую хижину, вернулся с полным воды горшком и долго пил, проливая воду на лохмотья, оставшиеся от рубашки. Потом с размаху грохнул горшок оземь. Брызги и черепки разлетелись в разные стороны. Дети восторженно засмеялись.

– Ничего! – буркнул Полковник. – У вас этого добра навалом.