Догоняя рассвет

Вот уже минул почти месяц с той злополучной ночи, оставившей Лироя в беспросветном одиночестве, а он все не мог смириться с тем, как чудовищно и беспощадно судьба отняла у него все. Амари зажгла его чуждое любви сердце, не знавшее прежде искренних чувств, сразу, как только ворвалась в жизнь Лироя цветущей весной; а затем окончательно и неумолимо смахнула тепло одним взмахом ножа безразличия. И эта резкость перемен казалась сродни внезапному толчку в бесконечную ледяную бездну, где невозможно повернуть назад. Где не за что было цепляться.

Лирой не знал, в чем искать бальзам утешения. Лишь изредка он обнаруживал в себе силы пообщаться с Рэндаллом, однако долго говорить не мог и предоставлял слово дяде. Рэн не позволял напрочь кануть в отчаянии и хоть немного, но поддерживал дух.

Небо обволокло звездной ночью. В отражении спокойной глади реки чудилось, будто тьма поднималась с глубокого дна вод, готовая ползти по низу отвесной скалы. Лирой сидел на краю утеса, стараясь найти исцеление души в природном умиротворении, но все его существо трепетало в предвкушении, не унимавшем щекочущего беспокойства.

— Это место было моим любимым, — произнес знакомый голос за спиной, окончив ожидание.

Когда Клайд объявился впервые после своей «гибели», Лирой решил, что наблюдает злое наваждение, насланное самим дьяволом. Сомнительнее живого образа брата отзывалась только его история, граничившая с бредом сумасшедшего человека: Клайд с упоением предавался рассказам про Небесную академию магов, что витает над облаками, сокрытая от глаз простых смертных, и не находил в своих словах нелепости. Понадобилось время, прежде чем Лирой убедился в том, что брат — не жуткое видение, и смог, наконец, встретить его со счастливым сердцем.

Но счастье длилось недолго.

Клайд отрекся от семьи и от службы Всевышнему, целиком посвятив себя Академии. Сколько бы сей факт ни омрачал, нельзя было сказать, что это решение не пошло ему на пользу: брат заметно похорошел. Он приобрел здоровый и свежий вид, а красота его расцвела, как задремавший цветок, дожидавшийся нежного рассвета. Сутану Клайд обменял на дорогой черный костюм, расшитый золотыми нитями; повисший на плече тяжелый алый плащ около шеи был покрыт соболиным мехом, необходимым ни столько ради того, чтобы греть в прохладную ночь, сколько для обозначения совсем иного статуса. Лирой не знал, как уж там выглядели маги в Небесной академии, но Клайд создавал впечатление герцога, а то и вовсе особы королевских кровей. Новые одежды безоговорочно шли его утонченному, но строгому лицу, однако совсем не располагали Лироя.

У него оставались поводы относится к Клайду с некой толикой негодования.

— Принес?

Клайд с готовностью протянул флакон с сияющим янтарным содержимым. Сколько бы Лирой ни злился на брата, отрицание выгоды от его приобщения к магам стало бы настоящим свинством. В Академии — где бы та ни находилась в самом деле — могучие ученые умы вывели совершенное лекарство от черного проклятья почти сразу, как только болезнь начала заползать в человеческие тела.

Очевидно, делиться им маги не торопились из каких-то эгоистических соображений.

Дабы не расставаться в тяжелом молчании, Лирой неловко обронил вопрос:

— Как твое обучение?

— Первые уроки скучны, но я уже чувствую связь магии со своим телом.

Лирой угрюмо кивнул, дав понимать, что услышал.

— Все еще злишься на меня?

— Помоги Амари, — Лирой порывисто сделал шаг к брату, — ты ведь можешь уничтожить ее треклятую гильдию! Избавь от преследования…

— Мы это уже обсуждали, я не могу, — сурово осадил его Клайд. — Я теперь принадлежу Академии и должен подчиняться правилам: вторжение магов в земные дела недопустимы. Если я истреблю такой значимый орган, как гильдию ассасинов, то потеряю все, — он печально склонил голову и продолжил тоном, требовавшим проявить понимание: — у меня появился шанс узнать, кто я такой, кем были мои предшественники, и что делать с той силой, которая ввергала меня в страх на протяжении всей жизни. Не заставляй меня.

— А я на протяжении всей жизни просто пустое место, — Лирой пронзил его острым взглядом, в которым одновременно схлестнулись ненависть и печать. — Единственный человек, рядом с которым я мог не стесняться себя, находится в бегах, а может, и вовсе мертв. Мои братья отвернулись. А я какого-то дьявола прикован к Иристэду и сопротивляюсь своей темной стороне. Я совсем забыл вкус человеческой крови, Клайд, но, говорят, он прекраснее всех вин, когда-либо касавшихся губ смертных…

— Прошу тебя, прекрати, — между бровей Клайда прорезалась глубокая морщина.

— С чего бы? Я разве не вампирское отродье?

— Лирой, — с виноватым видом обратился Клайд, — я и без того делаю больше допустимого, приношу лекарство, которое еще пока не должно попасть в руки человечества. Ты не представляешь, как я рискую.

В ответ Лирой громко расхохотался, и смех его переливался искрами безумия.

— Так ты у нас занял место бога? Вы решаете, куда затянет нас течение жизни, и какое время лучше для появления лекарств?