Догоните Иноходцева!

Мальчик посмотрел на него глазами полными первобытного ужаса.

— Что, никогда сирены не слышал? Она же учебная. А вот, если не выйдем с классом, разборки будут уже реальные.

Сева не двигался. Тогда друзья подхватили его с обеих сторон и потащили к выходу. Ильин был щуплый, ноги его заскользили по полу, а руками он ни за что уцепиться не мог — держал уши.

В коридоре стоял шум, перекрывавший сирену. Все хотели побыстрее протолкаться к лестницам. Пятый «А» уже спустился, и мальчикам пришлось пробиваться между старшеклассниками, которые успевали на ходу ещё и фотографироваться. Кто-то, видимо, возомнил себя репортёром во время стихийного бедствия.

Здоровенный парень в зелёной рубашке кричал на камеру:

— Эпицентр где-то неподалёку! Посмотрите, как трясёт! Школа в панике! Надо срочно покинуть здание! Мы не знаем, сколько жертв на данный момент, но счёт идёт уже на сотни!

И только его одноклассники, дружно гогочущие вокруг и строящие рожи в объектив, портили весь «репортаж». Учителя на фоне старшеклассников вообще терялись.

Еле-еле протиснувшись с Севой на первый этаж, Лёва и Валя начали крутить головами в поисках своего класса. Народу здесь было ещё больше, чем наверху. Пятого «А» нигде не было видно. Сева, до этого бормотавший что-то невнятное, теперь и вовсе начал кричать. Кричал он не громко, но заунывно, на одной ноте, в паузах судорожно вдыхая воздух. Этот звук тоже тонул в общем гуле и сигнализации. Ладонями Сева по-прежнему зажимал уши.

— Что это с ним? — спросил Валя.

Лёва только пожал плечами.

— Сев, ты не бойся, тревога учебная, — пытался успокоить одноклассника Валя. — Видишь, дыма нет, огня тоже, всё понарошку. Сейчас на улицу выйдем и своих найдём. Да не ной ты, в конце концов, и так тошно!

— По-моему, его надо срочно на улицу, — сказал Лёвка.

Народ толпился и у основного выхода, и у двух запасных.

Ребята попытались протиснуться к дверям, но безуспешно.

Бледная кожа Севы приобрела синюшный оттенок; очки съехали набок, от чего лицо мальчика казалось перекошенным.

Лёвка посмотрел в окно раздевалки:

— Наши там!

Дальше произошло то, что Лёвка впоследствии рационально объяснить не мог.

Он просто открыл окно и выбрался наружу. Оказалось совсем невысоко.

— Давай его сюда! — крикнул он Вале.

Валя помог щуплому Ильину перевалиться через подоконник, а на улице его уже подхватил Лёва. Валя выбрался следом.

Случилось чудо — Ильин перестал кричать. И даже руки от ушей немного отвёл: вой сирены, оглушающе звучавший в коридоре школы, сюда почти не долетал.

Однако теперь начала кричать подбежавшая к ним Римма Донатовна:

— Это что за безобразие?! Вы что, вообще, себе позволяете?!

Сева снова плотно закрыл уши.

— Ещё и слушать не хочешь? — Математичка попыталась оторвать руки Ильина от головы.

— Он сирены испугался, — попытался объяснить Лёва. — А мы ему помогли…

— С вами мы будем говорить в кабинете директора! Быстро идите к одноклассникам!

Вскоре сирену, наконец, выключили, и детям разрешили вернуться в школу. Но радость от сорвавшейся контрольной была окончательно испорчена.

После уроков в кабинете директора собрались «нарушители дисциплины», Римма Донатовна и классная руководительница пятого «А» Елена Анатольевна.

— Ну и что мне с вами делать? — устало спросил директор, выслушав историю математички о выходке пятиклассников, вылезших на улицу через окно раздевалки.

Пётр Игнатьевич смотрел то на детей, то на учителей, и было непонятно, к кому конкретно он обращается.

— Мы хотели как лучше, — грустно сказал Лёва, чтобы хоть что-нибудь сказать.

— Вы сорвали эвакуацию класса, самовольно ушли в другую сторону и в конце концов вылезли в окно, что совершенно недопустимо, — вставила Римма Донатовна. — И это ты называешь — как лучше?

Директор кивнул.

— Ильин был в туалете… — начал Валя.

— Ильина я отпустила, — согласилась математичка, — а вас нет.

— Ему там плохо было. Он кричал, — добавил Лёва.

— Ильин, ты кричал? — Римма Донатовна повернулась к Севе.

Сева молча смотрел куда-то в сторону.

— Ильин, что с тобой было в туалете? — попытался уточнить директор.

Сева молчал. Он сосредоточенно рассматривал аквариум в углу кабинета.

Тогда Римма Донатовна обратилась к Лёве и Вале:

— Вы представляете, что будет твориться, если все начнут в окна вылезать?

Ребята кивнули. А Валя ещё и некстати улыбнулся, потому что буйная фантазия уже нарисовала в голове эту картину: раздаётся звонок с последнего урока, и все ученики со всех этажей школы с портфелями и сменкой, как мартышки, вылезают из окон и отправляются по домам. А за ними и учителя. И даже сама Римма Донатовна и директор. Словно муравьи из муравейника.

— Он ещё и смеётся над нами! — возмутилась математичка.

Валя срочно попытался вспомнить что-нибудь неприятное и перестать улыбаться. Воображения у него хватало — он мог вспомнить массу таких вещей, — и теперь на его лице отражалась настоящая мировая скорбь. Но совершенно некстати он представил, как это выглядит со стороны, и снова с трудом сдержал улыбку.

Елена Анатольевна сказала:

— Я надеюсь, они всё поняли. Да?

— Да, — кивнули ребята.