Договор

Я тоже не особенно хотел разглядывать тролля. Бросив мешок с образцами и инстру­мент, я метнулся в ближайшие заросли какту­сов, всей душой надеясь, что это не напарник моего случайного знакомца. Говорили, будто тролли ходят парами и будто это не просто товарищи по охоте, а муж да жена. По сча­стью, я угодил точнёхонько в центр молодой, едва начавшей плодоносить опунции, где мгновенно притворился одним из её листов.

Способность перевоплощаться развилась у гномов давно. Не хочешь быть съеденным - притворись. И хотя нападений троллей не было уже давным-давно, способность пере­воплощаться стала такой же культурной тра­дицией, как и запрет рисовать чудовищ. Игра в прятки - это традиционно гномья игра.

Итак, у меня появилось некоторое время успокоиться, придумать, что делать дальше и как следует разглядеть тролля. Он тоже пришёл в себя и теперь тщательно обнюхи­вал тропинку вокруг себя. В общем, описать его действительно довольно сложно. Пред­ставьте высоченную старую опунцию, кото­рая умеет ходить. Скопление листьев ввер­ху - это голова. Зубастая пасть в середине морды раскрывается, словно цветок, но это такой цветок, что туда человеческая голова влезет полностью, а уж гном и подавно. Глаза тоже похожи на плоды опунции, а вот носа как такового у тролля не было: он и слушал, и принюхивался ушами. Туловище желтова­тое, в складках и заметно ссохшееся, и лапы не растопырены, как принято думать среди гномов, а просто висят, как плети, вдоль тела. Я сразу понял, что тварь давно голодает, по­тому и забрела так близко к прииску, где велика возможность наткнуться не только на гномов, но и на людей (федеральная трас­са всего в миле к северу). Я почти начал жа­леть его, как вдруг он заговорил.

- Гном, где ты? Я чувствую, как вкусно пах­нут твои подмышки. Отзовись, гном, я тебе скажу, где лежит золото.

Этот голос, высокий, скрипучий, одновре­менно похожий на визг тормозной колодки по колесу вагонетки и затачиваемой напиль­ником лопаты, я не забуду до конца своих дней. Но больше всего меня в тот момент поразило, что чудовище обратилось ко мне на эза’р, родном языке гномов уза. Признать­ся, я и сам не очень-то говорил на родном диалекте, больше на испанском и англий­ском, но понял абсолютно всё.

- Что за. - вырвалось из меня, и тролль сразу обернулся на звук моего голоса.

- Маленький гном, я тебя слышу. Пойдём со мной, я покажу тебе золото.

Проклиная свою болтливость, я аккуратно отлип от кактуса и медленно переполз на со­седнее растение. В прятках мне до сих пор нет равных, а тогда я и вовсе был чемпионом Мексики, и потому тролль не заметил моего манёвра. Однако он опасно приблизился, и мне пришлось ползти дальше, почти не дыша. Остановился я только тогда, когда оказался за спиной тролля. А тот уже тщательно обню­хивал опунцию, где я только что прятался, и громко шептал:

- Ну где же ты, трусишка. Там много золо­та, я не вру.

Тролли, как и гномы, врать не умеют. Но всей правды без желания и без причи­ны тоже не выкладывают. Тролль мог иметь в виду всего лишь обручальное кольцо, оставшееся от съеденного им сто лет назад крестьянина. Чтобы узнать, о каком золоте тролль говорил, нужно было задавать пра­вильные вопросы. А к чему приводят раз­говоры с троллем, я только что увидел: для голодного и ослабшего он оказался слиш­ком быстрым, и нюх у него с голодухи только обострился. Поэтому я решил отползти как можно дальше, и только когда перестал раз­личать чудовище, громко сказал:

- Я на прииске живу, меня побрякушками не удивишь! - и тут же отбежал подальше.

Не успел я слиться со стволом дерева джошуа, как тролль, проломившись сквозь заросли опунции, как кирка сквозь песок, начал обнюхивать то место, где я только что стоял.

- Маленький хитрец, - бормотал он, шаря вокруг загребущими лапами. - Я знаю, чего ты хочешь. Ты думаешь, я разболтаю тебе, где именно лежит золото. Что ж, я расскажу. Но за это хочу узнать, каков ты на вкус, мел­кий мошенник!

С этими словами он прыгнул и призем­лился прямо возле меня. Я мог вытянуть руку и коснуться его ноги, если бы в тот миг во­обще сумел пошевелиться. И тролль бы точно меня сожрал, если бы не гремучая змея. Она издалека услышала топот чудовища и уполз­ла, от греха подальше, в свою нору под де­ревом, на котором я спрятался. Когда тролль приземлился рядом с норой, змея с перепу­гу подумала, что охотятся на неё, и нанесла упреждающий удар. Яд гремучих змей опа­сен для человека, смертелен для гнома, а для тролля всего лишь болезнен, но тех мгнове­ний, что взбешённое укусом чудовище по­жирало змею, мне хватило, чтобы убежать на приличное - по гномьим меркам - рас­стояние. Скрывшись в кактусах, я прислу­шался. Тролль всё ещё бушевал, кляня змею (и меня до кучи). Я слышал, как он крушил де­рево джошуа, на котором я прятался, но обо­рачиваться не хотелось, нужно было убежать как можно дальше.