Договорились

Он раскрыл широко рот и показал пальцем внутрь, будто это что-то доказывало. Девушка отпрянула и отвернулась. К такой интимной близости она не готовилась. Пахло ментолом, но приязни это не вызвало. Парень закрыл рот, виновато глянул на нее с румянцем на щеках и сделал еще один нерешительный шаг вперед. Теперь их разделяло от силы сантиметров двадцать. Помимо ментола она уловила кокосовый аромат, сладкий и пряный с примесью мокрого ветра.

– Зайкин, ты этого хотел или нет? Делай, быстрее! Че ты тянешь? – проворчала Карина.

Он опустил плечи, повесив руки по бокам, как атрофированные, и пробурчал неразборчиво:

– Ну, потерпи, пожалуйста. Для меня это важный момент. Я не хочу оплошать.

– Тебе не привыкать, придурок.

Девушка помотала головой осуждающе и сунула руки в карманы куртки. Зайкин посмотрел ей в глаза. Взгляд показался тоскливым. Что-то внутри сжалось. Она решила взглянуть на собственные ботильоны, но внимание прильнуло к шарообразным носкам алых ботинок. На левом растекалась клякса грязи. Легким касанием каблука она размазала ее в стороны, превратив в многоконечную звезду. Зайкин выдавил смешок и вдруг схватился холодными руками за ее лицо, притянув себя к ней вплотную.

Карина невольно закрыла глаза то ли от страха, то ли от неожиданности. И вскоре почувствовала мягкость и тепло его губ. Он несколько раз легонько коснулся ее, застыл на пару мгновений, а потом захватил губами верхнюю, затем нижнюю, после опять нежно прижался к обеим на несколько долгих секунд. Кончик языка слабо уткнулся в расщелинку между ними. Девушка рефлекторно раскрыла рот шире и впустила его. Он стал напористей. Задышал чаще. Крепче сжал ее затылок правой рукой, а большим пальцем левой разглаживал щеку. Он долго ее целовал, одновременно страстно и осторожно, будто боялся, что она разобьется от неловкого движения.

Зайкин застал ее врасплох. Карина от растерянности не знала, куда девать руки и держала их просто в воздухе, боясь ненароком к нему прикоснуться. На удивление тело перестало сопротивляться и даже расслабилось под конец. Губы податливо ему отвечали каждый раз, когда он касался их снова после коротких перерывов для перевода дыхания. На окраине сознания родилась мысль, что она бы смогла повторить этот опыт, если бы ее опять вынудили.

Отлипнув, Зайкин сразу спрятал руки за спину и отстранился метра на два, словно боялся запоздалой защитной реакции. Он виновато посмотрел на Карину. Щеки краснели. Явно от смущения, а не от ветра, которого за гаражами почти не было.

– Попробуй только теперь кому-нибудь ляпнуть, – напустив суровости, проговорила девушка. – И об этом тоже.

Он жестом закрыл рот на замок и слабо улыбнулся. Глаза то опускал, то поднимал. Голос звучал надломленно.

– Прости, что вынудил тебя так…

Она слегка прищурилась, специально продемонстрировав красивые ноздри, и небрежно ответила:

– Переживу. Не самое худшее из того, что мне приходилось делать.

Зайкин улыбнулся. Счастье снова засияло в его глазах, только теперь гораздо ярче. Это был откровенный восторг. Детский, наивный, как самый первый. Ей стало неловко. И немного стыдно. В груди заколола совесть или что-то еще. Она отвела глаза на гаражи и сделала пару шагов назад. В голове крутились дежурные прощальные фразы, которые она не решалась сказать, потому что никогда до этого с ним не прощалась. Она всегда молча уходила в гневе и не испытывала необходимости сказать что-то напоследок, поэтому, решив придерживаться старой стратегии, просто развернулась и зашагала вперед. Зайкин ее окликнул.

– Кариш!

– Чего еще?

Девушка обернулась резко и глянула спесиво, давая понять, что с ней шутки плохи. Парень, как обычно, по-идиотски улыбался. Ничего на него не могло подействовать.

– Спасибо! Ты классная. Я опять начну на тебя дрочить.

Звучало невероятно пошло, но искренность, с которой он это говорил, даже умиляла. Зайкин никогда не умел держать язык за зубами и тем более скрывать своих чувств. Это подкупало. Карина захохотала. Так и ушла, смеясь. Он провожал ее веселым взглядом.

В танцевальную студию Карина шла с волнением. И потому что это было ее первое занятие, и потому что боялась наткнуться там на Зайкина. На первом курсе вне университета он ее не трогал, но «новоселье» показало, что теперь она и во внеучебной жизни в опасности. Больше пугало то, что от него всего можно было ожидать. Впрочем, посмотреть на «шест» на шесте ей тоже казалось забавным.

Занятия проходили в двухэтажном кирпичном здании, отколовшемся от остальных сооружений некогда громадного заводского комплекса. Панорамные окна угловой комнаты сразу выделяли танцевальный зал из остальных типично офисных помещений. Коридор освещался длинной линией одиночных ламп в форме стеклянных трубок, которые уходили вдаль, как дорожная магистраль. Из-под тонких дверей просачивался искусственный свет на протертую плитку, и слышались спокойные голоса. Где-то играло радио. Где-то смеялись дети.