Договорились

– Вот, – вставил Жерар, остановившись за Надей, – как определить ту грань между использованием мужчинами женщин и использованием женщинами мужчин, а главное, где место распоряжению женщинами собственной сексуальностью.

Он остановился взглядом на девушке в сером платье с белым ободком на голове, которая чуть подалась вперед в порыве что-то сказать, но затихла, покраснев.

– Мы вас слушаем, Дарья, – сказал Жерар, кивнув в ее сторону, и проигнорировал возглас мужчины с проплешинами о невозможности определить такую грань.

– Может быть, дело в чувствах, – тихо проговорила девушка, разглаживая косу. – Сами отношения между мужчиной и женщиной предполагают занятие сексом и подарки. И не всегда это делается с целью эксплуатации.

– Тогда почему мы одних девушек, которые состоят в отношениях с мужчиной, считаем содержанками, а других нет? – уточнил ведущий. – Откуда мы можем знать, что эти люди на самом деле чувствуют? Почему априори бедная юная девушка не может испытывать любви к богатому взрослому мужчине?

– Может, – пожала плечами та.

Толпа опять загалдела.

Карина поняла, что дискуссия ей не интересна. Все эти рассуждения были бесполезными догадками и мнениями. В теории говорить можно было о многом, а по факту всегда все оставалось просто. По крайне мере, в ее жизни. Она была убеждена, что люди не любят сложности, потому все упрощают до примитивов, где серой морали не остается места. В обыденной жизни им просто некогда так глубоко погружаться в тему. При виде пары из состоятельного мужчины и красивой девушки безотказно срабатывает стереотип, просто потому что мозг так устроен. Ей не верили даже, когда она встречалась с Труновым, хотя девушка испытывала к нему чувства. Остальные все равно видели в этом корысть. Особенно Надя, которая сейчас отстаивала собственную убежденность. А он даже не был взрослым и шибко богатым.

Жерар пытался вернуть дискуссию в мирное русло, более конструктивное и абстрактное, но люди разгорячились. Жизненных примеров у каждого нашлось не по одному. Карина перестала слушать где-то на середине. Французский звучал как китайский, ни одно слово не воспринималось мозгом.

– На этом все, – огласил, наконец, Жерар. – Всем большое спасибо за дискуссию! Кто хочет поддержать наш проект, может скинуть по этому номеру пожертвование.

Он выложил лист А4 с крупными жирными цифрами – номер карты для приема переводов. Карина быстро оформила небольшой донат.

Пользуясь моментом, пока толпа расходится, а ведущий ждет, Надя подошла к нему. Карина слышала только обрывки предложений. Но с виду это был стандартный обмен любезностями, какой могли себе позволить преподаватель и студентка, лектор и слушатель, опытный мужчина и юная девушка. Надя подключила весь женский арсенал, которым обладала, особенно напирая на декольте. Жерар смотрел вниз и волей-неволей видел пышный бюст под собой, настолько близко она встала. Ухмылка хорошо передавала его мысли.

«Как дешево», – подумала про себя Карина и двинулась в толпе к выходу. Так было даже лучше. Соблазнить его после Нади, чтобы соперница чувствовала себя обманутой. Жерар все равно провожал ее взглядом.

«А Зайкин так и не пришел, – словно одинокий фонарь на полуночной улице, появилась мысль в голове, когда она выходила из метро. – Может, правда, не так уж я ему и нужна?». Вопрос остался открытым. Додумать помешал звонок сестренки.

– Как свобода? – спросила она с ходу.

Карина улыбнулась и с воодушевлением ответила.

– Прекрасно! Прихожу домой, когда захочу, хожу, в чем хочу, делаю, что хочу, и никто не ворчит.

Полина захихикала.

– Аж завидно.

Девушка сразу нахмурилась. Сердце стянулось. Сестренку тоже хотелось спасти из-под родительского гнета, но пока на это не хватало сил, ни собственных, ни Полины.

– Ты же помнишь, что у меня в субботу дискотека, и мне нужно платье? – в голосе уже звучала претензия, как предвкушение нерадивой забывчивости, но Карина все помнила.

– Конечно, в субботу все купим.

– Отлично. А то Рома, гордый подонок, не особо стремится проявлять знаки внимания. И к Машке клеился вчера. Но в субботу он не должен устоять, – сестренка звучала по-сериальному пафосно и оттого смешно. – Зато Шустриков активизировался.

– Тот, который стремный? – старшая пыталась вспомнить, что об этой фамилии ей сообщала Полина, помнила плохо, но усвоила, что этот поклонник чем-то не нравился.

– Даа, – протянула сестренка. – Весь в прыщах, заросший, усатый уже, одевается отстойно. Редкостный урод. В прямом смысле. Я с таким даже под страхом смерти бы не замутила.

Карина представила, как девчонка корчит брезгливое личико.

– На что рассчитывает, дурак? – на этот вопрос можно было не отвечать, а следующий ее смутил. – Неужели я выгляжу настолько лохушкой?

– Причем здесь это? – недоумевала девушка. – Ты просто красивая, всем нравишься.

– Ну, он же почему-то решил, что заслуживает меня, – фыркнула Полина спесиво. – Я читала в одном журнале, что мы влюбляемся подсознательно в тех, кого считаем себе равными. То ли у него слишком завышенная самооценка, то ли я не так себя подаю, что он считает меня легкодоступной.