Договориться с народом. Избранное (сборник)

Как на Западе, так и в неправославной России философия стала играть в Новое время роль секуляризованной религии, богословия для неверующих. Если из картины мира, какой она представлена в православии, исключить Бога, то мироздание рассыпается на части, которые потом и пытается искусственно собрать воедино философия.

Так, если нет Бога, сотворившего мир, то появляются, как разные начала, материя и дух. Если не Бог сотворил материальный мир, то материя, естественно, оказывается первичной, дух как сознание человека – вторичным, а Бог как плод сознания – уже, если можно так выразиться, третичным.

С целью увести мысль от Бога, так называемый основной вопрос философии сформулирован как вопрос о первичности материи или духа. И мы семьдесят с лишним лет, что называется, трясем друг друга за грудки, решая вопрос: «что первично?», тогда как во все времена и у всех народов практически основным вопросом философии, как и религии, был вопрос о том, как правильно и достойно, по-Божески, прожить человеку данную ему Богом жизнь. Но именно это-то высшее знание и было выброшено у нас как ненужный идеалистический хлам.

Если нет Бога как Сущности Всего, то возникает необходимость в категориях «сущность» и «явление». Для Бога нет ничего случайного, как и необходимого, ибо Он сотворил мир не под давлением какой-либо необходимости, а из чувства любви. Он дал миру законы развития, но может в любое время сотворить чудо вопреки им. Но в философии «падшего» человека, уповающего в познании и преобразовании мира лишь на самого себя, неизбежно появление категорий «случайность» и «необходимость». Бог предвечен; до сотворения мира не было времени, не будет его и в Новом Иерусалиме, грядущем Царстве Божием. Не мир вмещает в себя Бога, но Бог вмещает в Себя мир. Но в атеистической или полуатеистической философии важнейшими категориями должны были стать «время» и «пространство». И в прочих философских категориях возникла необходимость лишь потому, что из картины мира был исключен Бог-Творец и Промыслитель.

Вторая часть так называемого основного вопроса философии связана с возможностью познания мира человеком. В философии этот вопрос ставится абстрактно, не уточняется, каким человеком: ребенком, зрелым мужем или старцем; философом или земледельцем; верующим или атеистом; устремленным к единой цели или духовно «расхристанным». Такая неясность для западноевропейской мысли не случайна. Еще И. В. Киреевский выявил важную особенность сознания западного человека: тот одним чувством познает красивое, другим – моральное, третьим – справедливое и т. д., не сводя этих разрозненных частей в единое целое, а в основе всего у него лежат законы формальной логики. Поэтому на Западе появилась, например, как особая наука, политическая экономия, которую в Древней Руси не могли бы принять не потому, что она слишком сложна и наши предки до таких премудростей не доросли, а потому, что им было непонятно, во-первых, как это можно уповать на выгоду в отрыве от нравственности, а во-вторых, зачем искусственно раздувать материальные потребности человека и потом до изнеможения трудиться ради их удовлетворения, не оставляя времени для размышлений о Боге и о смысле жизни.

Пока человек был связан с Богом, вопрос о познаваемости мира решался путем аскетического подвига. Христианство – не философия, а способ жизни, основанный на смирении, жертвенности, любви и милосердии. Чтобы познать мир, надо познать его источник – Бога. Но Его познают не построением силлогизмов, а нравственным очищением себя, преображением «ветхого» человека в «нового», и тем самым – приближением к Нему. Устранив Бога, философы создали на пустом месте сложнейшую проблему, по которой не могут договориться между собой на протяжении тысячелетий. Рационализм, присущий вообще западному миропониманию, безуспешно пытается при помощи логики, силой одного ума разобраться в том, что постигается только соединением ума, сердца и веры.

Сказанное относится не только к философии как таковой, но и к дочерним философским наукам. На место аскетики – учения о христианском подвижничестве ради стяжания благодати Святого Духа (а именно это учение наши предки считали «наукой наук и художеством художеств», то есть высшим знанием, какое может быть дано человеку в его земной жизни) пришла этика – наука о нравственности (или морали), достигаемой человеческими усилиями, без помощи Божией. Исходный тезис «все люди – братья и сестры» имеет смысл лишь в том случае, если все они – дети Одного Отца, Бога. Если же этого нет, то все так называемые «общечеловеческие ценности» становятся условными. Безусловными они, как и этика вообще, могут быть лишь при наполнении их религиозным содержанием. Этика без религиозной основы превращается в своего рода науку об общественном договоре по поводу того, что считать нравственным, а что безнравственным. На место учения, соединяющего Добро, Истину и Красоту, пришла эстетика – наука о прекрасном (которое существует как бы независимо от морального) и т. п.