Договориться с тенью

— Вы прекрасно осведомлены. Я не только в Австрии была, но и в других странах тоже. Но познакомились мы в сети. О всемирной паутине слышали? Вот там и познакомились. Благодаря Лене, вернее — её другу. Просто переписывались. Он милый, у нас много общего, есть о чём поговорить. Это много в наше время. Не так ли? Или вы так не думаете?

— Пока я задаю вопросы. Хорошо?

— Валяйте. Только поскорей. Я так устала сегодня! Ещё домой возвращаться.

— А хотите, я сяду за руль вашей машины и поговорим по дороге. Мне ведь тоже домой поскорей хочется. И я устал.

— Я что — арестована?

— Да господь с вами, София! Что вы такое говорите? Я по-человечески предлагаю — двигаться в сторону дома и общаться. Завтра с утра вы придёте к нам, продолжим разговор. Если не сможете, мы придём к вам. У вас гость. Мы понимаем: сейчас ему надо время уделять. Я ключи от нашей машины коллеге оставлю — и поедем. Идёт?

— Поехали. Только я поведу. Я свой автомобиль никому не доверяю. Даже работникам милиции.

София вышла из машины и села за руль своей «Шкоды». «Ну и денёк! Целый день немца развлекала, а теперь мента развлекать», — подумала девушка.

Автомобиль вырулил со двора, и диалог Софии с работником уголовного розыска продолжился.

— Скажите, София, где вы находились в момент совершения кражи в музее — между тремя и пятью часами прошлой ночи?

— У музея на стрёме стояла. Где же я могла находиться в такое время? Дома, конечно.

— Кто это может подтвердить?

— Родители, канарейка и кошка. Она у меня в ногах спит.

— А где ваш друг находился?

— Думаю, там, где я его оставила, — в гостинице.

— Когда вы расстались?

— Около десяти часов вечера.

— Есть ли у него знакомые в нашей стране кроме вас?

— Не знаю. Вернее, насколько я знаю, — нет.

— Он посвящал вас в свои планы относительно картин? Было ли у него намерение вернуть их на родину каким-либо образом?

— Не посвящал. Собирался сегодня поговорить с директором музея. Думаю, об этом. Когда мы приехали, музей был закрыт. Я знала из новостей, что музей будет закрыт, и соврала ему про санитарный день. Он был искренне удивлён и расстроился, но быстро успокоился. Завтра придётся сказать правду.

— Расскажите, как вы провели сегодняшний день? Где были? О чём говорили?

— Гуляли по ботаническому саду в Никите. Потом поехали в Ялту — в музей Чехова, побродили у моря и в городском парке. На обратном пути остановились в придорожном ресторане. Пообедали и вернулись в Симферополь. Расстались у его гостиницы.

— Вы рассказали, где были. А о чём говорили? Вы ведь всё это время говорили о чём-то. Так о чём?

— Ну, о чём обычно говорят люди, когда приезжают в новое место? Об этом месте, о жизни, о знаменитых людях, имеющих отношение к этим местам. В саду говорили о растениях, об истории сада. В музее — о Чехове. Герман поделился впечатлениями от повести «Чёрный монах» Чехова. Мне было стыдно, что я эту вещь не читала. Кстати, вы читали? Ах, извините, здесь вопросы задаёте вы. Итак, о чём я? Да, попросила его пересказать «Чёрного монаха». Он рассказал. Потом спросила, слышал ли он фортепианную пьесу Мусоргского «Гурзуф у Аюдага». Он ответил, что не приходилось. Я пристыдила его. Мол, у нас каждый продвинутый молодой человек фанатеет от Мусоргского и особенно от этой вещи. Герман попросил меня напеть какую-нибудь мелодию. Я изобразила из репертуара битлов. Ему понравилось, сказал, что завтра же купит диск и прослушает. В общем, развлекались, как могли.

— Весёлые вы ребята. Расскажите мне о вашем друге. Какой он.

— Боюсь, что не смогу быть объективной.

— Что же так?

— А так. Попала под его нечеловеческое обаяние.

— Как это «нечеловеческое»?

— Дьявольски обаятельный мужчина.

— Хм, дьявольски. Значит, потенциально опасен и может совершить преступление?

— Как примитивно вы мыслите! Дьявольское обаяние — это такое обаяние, под которое, понимаешь, что не стоит подпадать, бесперспективно, но всё равно залипаешь и просто не в силах устоять. Выражение родилось с приходом христианства, изо всех сил принявшегося приучать нас подавлять наши дьявольские искушения. Хотя мой папа сказал, что бороться бессмысленно.

— С кем бороться, с дьяволом?

— В общем-то, да. Со своим — внутренним.

— И как же с ним справиться?

— Договориться.

— У, как у вас всё сложно, София! Сочувствую вам.

— А у вас просто? Завидую вам…

— Вот вы сказали, что подпадать под его обаяние бесперспективно. Почему? Вы — девушка симпатичная, образованная. Чем не пара Герману?

— К тому же не глупая. Поэтому и понимаю, что перспектива призрачна. Вы его видели? Красив, богат, умён, избалован хорошей жизнью, к тому же иностранец. Нет, здесь только один вариант — если его посадят и если только в нашу тюрьму. Где-то неподалёку, к примеру, в окрестностях Симферополя. Я бы, как жена декабриста, носила ему тогда сухари и похлёбку, носки вязала, ждала бы верно.

— Не получится. Если ваш друг окажется преступником, им займётся Интерпол, и его выдворят из нашей страны. Так что сухарики будете грызть в одиночку, уважаемая София.

— В одиночной камере?