Договорная жена

Вахида нигде не видно весь день, но и это не избавляет меня от боли. Я знаю, он придет, и тогда я не смогу отказать ему. Сама себе не позволю, так как теперь больше всего на свете я боюсь, что мужчина передумает, и отправит меня обратно в тот притон, где меня снова будут терзать, и определенно точно на этот раз убьют.

На часах уже десять вечера, но за сегодня я так и не поднималась. Все это время я лежу на постели с закрытыми глазами и думаю. О себе, родителях, о человеке, которому меня отдали.

Зверь отдал меня в ад на растерзание, а потом вернул. Он выкинул меня, как мусор, а после забрал обратно, и я не понимаю, почему.

Ахмадов передумал. Изменил решение, хотя я точно знаю, что мужчина не переносил, чтобы меня кто-то касался.

Слезы стекают по щекам. Что теперь Ахмадов будет делать со мной, даже не представляю, и если честно, представить боюсь.

Открываю глаза и бросаю взгляд на прикроватную тумбочку. На ней поднос с еще теплым ужином, а рядом на полу второй и третий такой же. Завтрак и обед.

Мне приносят еду в комнату, словно я заключенная, хотя на самом деле я не чувствую абсолютно никакой разницы в этих двух состояниях. Меня заперли, отняли волю, а теперь еще и тело. Вот и он. Твой конец, Малика.

Я все еще в том полотенце, в которое меня вчера завернул мужчина. Придерживая его, осторожно сползаю на пол, и залезаю в свое уже любимое место у батареи.

Здесь тепло, тихо и уютно. Мне нравится тут. Я бы тут и умерла.

Подползаю к стене, и обхватываю себя руками. Они уже не дрожат, вот только силы  них мало.

Взгляд тут же падает на обручальное кольцо. Изысканное, усеянное драгоценными камнями, оно просто прекрасно, вот только не олицетворяет никакой жизни или любви.

Смерть скорее, печаль и боль. Вот что я чувствую при виде на это колечко.

С силой обхватываю колени руками, и делаю глубокий вдох, но вместо выдоха звук льется из моей груди.

Сама не замечаю, как начинаю петь. Закрыв глаза, сидя на полу одна в комнате.

Я очень давно не пела, но сейчас просто не могу сдержаться. Ощущение такое, словно моя душа кровоточит. Больно. Так больно, что дышать тяжело.

Мой песенник где-то затерялся, когда Вахид меня грузил в машину на той трассе вместе с рюкзаком. Все тексты безвозвратно утеряны, поэтому сейчас я пою, сочиняя на ходу о том, что болит. Закрывшись ото всех и оставшись наедине со своей болью:

Я ангел, которому срезали крылья.

Ты солнце, в котором нет тепла.

Я ветер. Но для тебя лишь пыль я.

Ты пламя. Ты сжег меня дотла…

– Ты поешь. Красиво.

Быстро вскакиваю от низкого мужского голоса, придерживая полотенце. Сердце ускоряет ритм, когда напротив замечаю Вахида. Он стоит у двери, сложив руки на груди.

– Прости.

Мужчина бросает на меня удивленный взгляд, и подходит ближе. Я тут же улавливаю терпкий аромат граната, исходящий от него. Сильный и властный, такой мужской, манящий и одновременно опасный, чужой, страшный…

– Ты просишь прощения за то, то поешь?

В его голосе слышу нотку неприкрытого раздражения, а еще любопытство. Поджимаю губы.

– Да. Отец не любил, когда я пою. Ругал за это.

– Я тебе не отец, девочка.

Сжимаюсь вся внутренне, когда мужчина поворачивается, и окидывает взглядом нетронутые подносы с едой.

– Ты снова не ешь, Малика. Тебя через зонд покормить или как?

– Не надо…не надо зонд! Я поем. Обещаю.

Вахид горой возвышается надо мной. Сильный, взрослый, крепкий мужчина. На его руках невольно замечаю свежие царапины.

Это же я…Я вчера расцарапала ему руки. О, Аллах…Я совсем не контролировала себя. Я даже не сразу его узнала.

После того, что со мной произошло, я словно потеряла себя, и теперь не знаю, как себя вести с ним.

Словно глупая овечка, теряюсь перед львом, ведь отлично понимаю, что зверь не будет долго играть со мной. Рано или поздно он разорвет меня на куски.

Вахид как-то долго смотрит на меня, после чего я вижу, как он недовольно поджимает губы.

Желваки на его скулах сильно ходят, и я делаю то, что считаю правильным. У меня нет вариантов. Я просто хочу жить.

Быстро поднимаюсь, и за руку его беру. Ладонь мужскую крупную с выпирающей сеткой вен к губам прикладываю, целуя, но Ахмадов резко отрывает ее. Его голос в этот момент…пугает.

– Не надо.

– Я…

Замолкаю, опускаю взгляд, но вскоре чувствую, как сильная мужская рука поднимает мой подбородок. Вахид заставляет посмотреть в черные, как смоль, блестящие глаза.

– В чем дело, кобра? Новый план? Тебе было мало наказания?

Он смотрит на меня в упор. Сканирующе, прямо, строго, отчего я ловлю табун мурашек по спине.

Глаза наполняются слезами. Он снова сделает это…Отдаст меня на растерзание.

В этот момент во мне словно что-то ломается, и я сдаюсь. Сдаюсь его власти и силе. Он муж мне. Я его.

Тянусь рукой к полотенцу, и в один миг срываю его с себя. Мягкая плюшевая ткань падает к ногам, и я остаюсь совершенно обнаженной перед мужчиной.

– Прости меня, пожалуйста. Не отдавай меня больше никому. Ты мой муж. Ты…мой муж.