Догра Магра

— Конечно, все это может показаться странным, однако до нас дошли многочисленные свидетельства и легенды, в которых говорится о том, что начало и конец приступов, спровоцированных психической наследственностью, сопровождаются мнимой смертью, сном, потерей сознания и тому подобными явлениями. И с точки зрения науки тут нет ничего необыкновенного. Например, можно отметить такие издавна известные феномены, как «божественное наитие», «божественная энергия» и «божественная одержимость». Бывает даже, что человека успевают похоронить и он воскресает в могиле. И случается подобное нередко. В пьесе театра но «Утаура» главный герой, жрец из Исэ, Ватараэ проводит три мучительных дня в могиле и выбирается оттуда совершенно седой. Это одна из самых известных таких легенд. С точки зрения психиатрии данное состояние подобно мгновению мрака, что бывает в процессе переключения электрических выключателей. Конечно, длина подобного «мгновения» зависит от конституции и характера человека, а также его настроения. Обычно, когда человек приходит в себя после ступора (вроде того, что бывает от внезапного испуга) и последовавшей за ним полной остановки всех функций тела, он ведет себя весьма непривычно… Другими словами, начинается приступ, обусловленный психической наследственностью. Если же с человеком случается несколько припадков сомнамбулизма, после каждого из которых он приходит в норму, интенсивность и продолжительность оных бывает несущественной, как, например, в случаях «пребывания не в себе». Что же касается питания и метаболизма в состоянии мнимой смерти, я убежден, что Вакабаяси провел достаточно опытов на Моёко Курэ, и я могу изложить в общих чертах его выводы, однако прямого отношения к делу это не имеет, так что опустим, пожалуй. Как бы то ни было, я должен согласиться с результатами исследования Вакабаяси, подтверждающими, что причина мнимой смерти Моёко Курэ напрямую связана с внушением, спровоцированным, в свою очередь, сомнамбулическим состоянием Итиро Курэ. Правда, Вакабаяси не пишет об этом прямо. Более того, здесь фигурирует и моя собственная гипотеза, поскольку в семье Курэ не сохранилось свидетельств о женщинах вроде Моёко, которые бы демонстрировали наследственную психологию барышень Дай и Фэнь. Ни монах Сёку, выразивший предостережение относительно свитка, ни Котэй, возродитель рода Курэ, не предполагали, что эти рисунки послужат триггером, пробуждающим извращенную наследственную психологию и в женщинах. Однако в этот раз ситуация была и вовсе особенная, поскольку фигурантами стали родственники, а не чужие друг другу люди. Подобное можно назвать чудом из чудес, ведь Моёко оказалась очень похожей на женщину, изображенную на свитке. Данное обстоятельство лишь подкрепило внушение, и потому Итиро Курэ воспроизвел все действия У Циньсю с величайшей точностью. Следовательно, каждое слово, каждое движение Итиро Курэ, вплоть до мельчайших подробностей, не отличались от действий У Циньсю, что, полагаю, и вызвало приступ у Моёко. Быть может, это лишь странное совпадение, однако… Если мы заглянем в протокол обследования, то узнаем, что Итиро Курэ принялся душить Моёко, когда девушка уже была мертвой на вид. Следовательно, его целью было не убийство. Возможно, он решился на это, поскольку хотел испытать извращенное удовлетворение от удушения женщины, и неважно, живой или нет. Ну, что ты думаешь об этом? Ведь правда чрезвычайно интересный материал для исследования — запечатленная в мельчайших деталях психическая наследственность извращенца, жившего более тысячи лет назад? Но я отвлекся. Итак, проделав упомянутое, Итиро Курэ принялся ждать разложения трупа, чтобы приступить к рисованию. И когда его тетка Яёко заглянула в окно амбара и задала вопрос, Итиро Курэ хладнокровно ответил: «Оно скоро гнить начнет». Таким образом, история, случившаяся в стране за тысячу ри отсюда и тысячу лет назад, стала для Итиро Курэ новой реальностью. И судя по результатам вскрытия, целью удушения Моёко не являлось сексуальное насилие, поскольку следы его отсутствуют. Единственное, чего хотел Итиро Курэ, — удовлетворить извращенное желание своего предка, У Циньсю.

Долгий поток поразительных объяснений наконец иссяк, и я, с дрожью вздохнув, поднял голову. Доктор Масаки определенно великий психиатр! Я снова ощутил к нему большое уважение и вместе с тем немного успокоился, однако на моем теле выступил холодный пот.

Я спросил со вздохом:

— Но ведь… Итиро Курэ можно вылечить?

— Итиро Курэ? Можно, я в этом уверен, — доктор Масаки иронично улыбнулся и посмотрел так, будто видел меня насквозь. — Думаю, Итиро Курэ придет в себя тогда же, когда и ты.

Я снова был в шоке от этого намека: мол, я — это он. Однако доктор недвусмысленно давал понять, что течение болезни проходит у нас одинаково, и это звучало весьма зловеще. Я вытер лицо платком и поинтересовался:

— Хм… Наверное, излечить его далеко не просто?