Дояркин рейс

У стадиона между испанскими и российскими болельщиками процветала атмосфера неописуемой дружбы, в основе которой лежало ликование от неудачи англичан. Бэкхем не забил пенальти, сами островитяне поминали легенду всуе и, не иначе, как известным парнокопытным животным. Фиаско топили в пиве вперемежку со скотчем. Картины британского горя, проступающие в самых неожиданных проявлениях, порою будто сходили с разгульных масленичных полотен обоих Брейгелей. Особенно Ваню с Марьяной впечатлил лежащий на подоконнике второго этажа небольшого уютного отеля бритт, чья степень горя не позволяла ему спуститься в бар, где его приятели кое-как сохраняли вертикальное положение. В качестве акта милосердия кто-то из наименее грустных, видимо, сходил в аптеку и купил там медицинский катетер. Верхняя часть была прилеплена пластырем к щеке лежащего на втором этаже и вставлена ему в рот, нижняя же опускалась в литровую кружку с пивом, стоящую внизу на столе. Марьяну умиляло милосердие англичан, Ваня же восхищался техническим решением вопроса, напоминавшим русскую смекалку.

Ничто так не вдохновляет и не объединяет, как неудача исторических соперников. Испанцы так и не смогли простить бриттам гибель Великой Армады, россияне отчетливо припоминали Крымскую войну. Кроме того, испано-российскому сближению способствовали не только приятные аллюзии и общая героическая борьба в известные годы, но и невероятный бардак, царивший при распределении билетов на матч. Вместо мощных фанатских зон получился архипелаг, состоящий из тысячи мелких островов, да и те были испещрены анклавами.

Как оказалось позднее, особенно стремительно испано-российское объединение шло в барах, находящихся в непосредственной близости к стадиону. Языковой барьер стирался благодаря не столько примитивным формулам, которые так выручали Ваню, сколько количеству принятых внутрь разнообразнейших напитков (Впоследствии, узнав об этом способе межкультурной коммуникации, Ваня предлагал исследовать его с научно-практической точки зрения, но Марьяна решительно воспротивилась). Количество и градус принимаемого были прямо пропорциональны степени понимания. Трудно судить, какой фанатской группе пришла в голову идея закрепить вечную дружбу обменом фанатских кричалок и лозунгов, но результат получился фантастическим. Испанцы презентовали в подарок несложную фонетическую конструкцию «А por ellos, ohhh ayyy» и полотнище с соответствующей надписью. Россияне, как обычно, не искали легких путей и смогли обучить довольно внушительную группу иберийцев целому двустишию. В результате с испанцами получилось, как с немцами в известном анекдоте… в общем, неудобно получилось. Картина, конечно, была из ряда вон – идущие к стадиону с подаренным полотнищем в руках, словно тореадоры на быка, испанцы на ломаном русском орали под восторженные аплодисменты россиян: «Испания параша, победа будет ваша». При этом начальная буква «В» в последнем слове на баннере носила явные следы поспешного исправления, изначально являясь не третьей, а пятнадцатой в русском алфавите.

Марьяна с Ваней не узнали, чем завершился этот культурный обмен, ибо брокер, обещавший им дополнительные билеты на матчи, вел себя все более странно и обещания не сдержал. Марьяна, как обычно, взяла инициативу в свои руки.

– Поехали тогда в Албуфейру, там на берегу есть чудный ресторан, нас возили, когда я была в рекламнике. Если повезет, получим место на террасе, будем смотреть на океан, и ты познакомишься с главным специалитетом португальской кухни. Закажем катаплану и белое вино из долины Доуру. Там рядом, кстати, есть дикий пляж…

– …и можно устроить романтические купания? За такой вечер я готов отдать все билеты на финал. Поехали.

На места на террасе никто не претендовал – посетители группировались в центре вокруг огромного экрана, на котором транслировались матчи. Супруги оказались практически одни. Когда меж двух бокалов на белоснежной скатерти возникла сияющая медная сфера, внутри которой дымились лангустины, гребешки, вонголе, кусочки трески и сладкий перец с томатами, Ваня признал, что искусство гастрономии оказалось доступно не только французам.

Солнце медленно падало в океан. На гребнях утихомирившихся волн вспыхивали бордовые искры. Терракотовые дюны дикого пляжа накрыла тишина, глушившая даже звуки прибоя. Марьяна, ступая по песку, пыталась завязать волосы в узел. Вскинув руки к голове, она медленно поворачивалась к затаившему дыхание Ване. «Я верю лишь в тебя, морская Афродита» – шептал он одними глазами. «Ты пленница жизни, подвластная, а я нереида свободная» – так же беззвучно дразнила она. Вода была холодная, но разгоряченные закатом, вином и любовью, они согревались теми невидимыми молниями, которые ударили в них в тот самый первый день, при первом же взгляде друг на друга. Даже в темной воде кожа Марьяны словно светилась изнутри, и Ваня закрывал глаза, губами хватая мокрый воздух и находя губы той, без которой каждая секунда его существования не имела никакого смысла…