Дояркин рейс

– Из всех картин Коэльо у «Дамы с веером» самый короткий провенанс, – тщательно подбирая английские слова, рассказывала Иоланда, – он, по сути, просто описывает изображение. Это очень странно, так как к моменту создания портрета Коэльо уже был придворным художником и вряд ли работал на стороне. Когда в Прадо меня назначили куратором выставки, я начала рыться в различных архивах. Прямых доказательств нет, но есть версия, что изображенная на портрете, на самом деле дочь Елизаветы Валуа, любимой жены Филиппа II. Но отцом, судя по всему, был не любящий супруг. Девочку, возможно, удочерил сам Коэльо, или кто-то еще из придворных, а Филипп стал крестным отцом – все-таки королевская кровь. Кстати, Филипп был крестным отцом еще одного ребенка Коэльо. Кое-кто из моих коллег усматривает даже некоторое сходство изображенной с портретами Елизаветы. А тут появляетесь Вы, – она улыбнулась Марьяне, – и устраиваете переполох на весь музей. Конечно, сейчас виден чуть другой разрез глаз, нос более изящный, простите, я сама художник по образованию – общие черты мягче, но сходство невероятное. А самое поразительное – впечатление, что не Вы потомок этой дамы, а она – Ваш. Я, кажется, немного запуталась в своем английском. Вы понимаете? Чудесно! У Вас не было в роду испанских грандесс?

– Ох, у меня в роду кого только не было, – махнула рукой Марьяна. – Не вздумай в очередной раз цитировать Булгакова, – заметив, что Ваня уже открыл было рот, предупредила она по-русски. – Все это, конечно, очень интересно, но, с другой стороны, даже несколько страшновато. И что, собственно, теперь делать с этим знанием?

– Ну, для начала, давайте устроим небольшую профессиональную фотосессию. Не только же японцев радовать. Есть мысль сделать необычный буклет. Много заплатить Вам не сможем, но пожизненный абонемент в Прадо могу обеспечить.

Ваня все же не сдержался:

– Вас, наверное, друзья и родственники зовут Ио?

– Ну, те из них, кто знаком с греческой мифологией, – засмеялась Иоланда.

– Послушайте, Ио, а что если сделать фотосессию с некоторыми артефактами из археологического отдела и… – начал Ваня, но Марьяна опять быстро перебила его:

– Простите, Иоланда, мой муж иногда просто вживается в роль Наполеона Третьего, – и увидев вопросительный взгляд испанки, пояснила, – хочет быть женихом на каждой свадьбе и… в общем, неважно. Если хотите, я готова.

– Спасибо! Вот моя визитка, потом подумаем, как, действительно, жить с этим дальше. Ваш телефон я записала. Пойдемте. А насчет артефактов Хуан прав – я думаю, античные перстни на Ваших руках будут отлично смотреться.

* * *

Навигатор затупил ровно посередине calle Аtocha…

…На фотосессии, устроенной Иоландой, Ваня пытался играть роль продюсера, но, в силу чрезмерной эмоциональности, был отправлен за ограждение к смотрительницам. Те благоговейно наблюдали за вновь разворачивающейся на их глазах мистерией, и на Ваню смотрели, как на обладателя пещеры сокровищ, что в какой-то степени компенсировало ему выдворение с площадки. Напустив на себя вид короля в изгнании, он периодически восхищенно покачивал головой и упражнялся в своем начальном испанском – «перфетто… «перфектаменте, говорите?.. ага, спасибо»… «беллеза»… «мэйджик… или как там? тоже мистика? ты смотри»… Отщелкали все довольно быстро. Вопрос Иоланды, каковы их дальнейшие планы, застал врасплох. События последних часов погрузили парочку исключительно в загадочное прошлое, сделав таким неважным настоящее. Чтобы взять реванш, Ваня произнес речь, полную, как обычно, вселенского пафоса и историко-филологических аллюзий. Произошедшие события, заливался он соловьем, фактически сделали их духовными наследниками «Благородного рыцарского ордена Толедо», основанного великим Бунюэлем еще в начале двадцатого века. А его устав, как известно, запрещал даже умываться в «короне Кастилии и свете всего мира», дабы не смыть с себя его священный воздух. А так как умыться все-таки надо, то, видимо, настала пора откланяться. В конце концов, большое видится на расстоянии, как учил последний поэт деревни. И потому, чтобы полностью осознать случившееся с ними, надо на время покинуть эти извилистые улицы и веерообразные площади. Тем более, что золотой ключик, открывающий загадочные двери дворцовых коридоров и, соответственно, происхождения Марьяны, хранится за нарисованными очагами картин, висящих… где там могут висеть эти картины?.. в общем… Добравшись до самой высокой ноты, Ваня выдохся.

– В общем, его сильно возбуждает получасовая доступность Мадрида, – перевела Марьяна на общепонятный язык Ванины словосплетения, – он уже какой день что-то вещает о любимом баре Хемингуэя.

– Обычно это любой первый попавшийся мадридский бар, – улыбнулась Иоланда, – все их владельцы споют Вам песню о том, что старик Хэм бывал именно у них, не хуже Вашего мужа. Вы, конечно, необыкновенная пара. Возле Прадо есть несколько милых отелей, но если хотите чего-то другого, просто поставьте в навигаторе «centro», он приведет на главную парковку…