Док. Охота на скреббера.

С юго-востока живой рекой, поднимая столб пыли тысячами ног, ревя и урча на все голоса, неслась толпа мутантов прямо к пропасти, и не сбавляя скорости, они прыгали вниз, отталкиваясь как можно сильнее от края, вылетали вперёд метров на пять или даже больше.

Не всем прыгунам посчастливилось беспрепятственно улететь вниз, многие падали на летающие осколки земли, разбивались, ломая кости, раскидывая внутренности и мозги. Выжившие продолжали ползти к краю, вываливаясь бессильным кулем, но и со второй попытки не все могли достигнуть туманной неизвестности. Это была орда. Ключевое слово – была.

– Вот, значит, куда они стабильно несутся, – сказал рядом стоящий Валдай.

На такое представление пришли посмотреть все призраки, оставшиеся на службе Парадиза.

***

– Умник, где же тебя черти носят...– Арман вглядывался в темноту до боли в глазах.

Неспокойно было на душе, страшно, но не за себя, а за всех тех, кого сейчас не было рядом, особенно за Дока, потому что неизвестность всегда пугала больше. Страх очень часто заставляет делать ошибки, серьёзные, часто не простительные, фатальные. Арман хорошо чувствовал ту грань, за которой из лучших побуждений наносишь вред, или создаёшь ненужные проблемы ближнему.

Ему хотелось идти, искать, помочь, спасти, делать хоть что-нибудь, лишь бы ни сидеть в ожидании, бездействуя, на месте, зная, что каждая минута промедления может стоить жизни человеку, к которому он прикипел всем сердцем и душой. Но Умник сказал, что тропу не видит, однако Дока чувствует. Далеко, но он движется в их направлении, нужно лишь сидеть в этом месте и ждать. Его ведут призраки.

Старший стаи мутантов оставил Армана в ожидании непонятно чего и умотал кормиться.

– Неужели так и есть? Неужели этот мутант каким-то непостижимым образом чувствует Дока на таком расстоянии? Значит, ему удалось сбежать от муров... Молодец, если это так, не зря потел на спортивном полигоне, – Арман тихонько говорил сам с собой, так ему было спокойнее.

Мозг понимает, что нужно сидеть и ждать, а душа просится в движение.

Костёр, или даже горелку, Арман не рискнул разжигать. Холод он и так перетерпит – привычный, а еду разогреть или чай он мог просто руками. Главное, не перестараться, иначе жесть расплавится.

Набив желудок и согрев руки об горячую банку с чаем (зачем таскать лишнее, если можно съесть консерву и в этой же таре заварить напиток), задумался вслух о своей Анюте...

– Вот, сидишь ты, Арман, один... Жизнью битый, трудностями закалённый, боями отмечен,...сильный, да ловкий, а холодно тебе. А была бы она рядом, жарко, небось, было бы...

Вот, подумал только о ней, а и теплее стало. Зарыться бы лицом в грудь твою и забыть обо всём на свете... Да пропади оно всё пропадом... и мутанты, и скребберы все...

Ох, доберусь я до тебя, Анютка...

– Урк? – раздалось над головой вдруг.

– Да, чтоб тебя!!! – Арман подпрыгнул на месте, расплескав на штаны горячий чай.

В воздухе висели две вертикальные жёлтые полоски зрачков. Самого же мутанта в кромешной тьме видно не было. Затянутое тучами небо погрузило этот кусок Стикса во мрак.

Умник давно уже пришёл, но не хотел мешать размышлениям собрата. Он чувствовал его мысли, волнения, эмоциональные всплески. Когда в эмоциях мечтателя образовались игривые нотки, Умник тоже решил немного подшутить, раз уж Арман вспомнил что-то весёлое.

Ходить бесшумно умели все элитники, ещё и по этой причине он решил немного поучить своего беспечного брата. И что в итоге? А в итоге, он получил банкой в глаз и кучу незнакомых слов, используемых Арманом, когда тот пугается или злится.

Надо выучить эти выразительные слова обязательно.

– Ты! Скотина! Бронированная! – шипел змеёй Арман, пиная Умника по лапе металлическим носком своего ботинка.

Хорошо я пошутил. Ха. Ха. Ха. Старший брат злится, но всё равно любит Умника. Пусть злится. В нём много эмоций накопилось. Лю–бо-о-вь. Лю-бить. У -бить. Как похожи слова, но какие разные по смыслу. Убить. Убить и съесть – это понятно. Любить? Я помню... помню... было... я любил самку, давно, когда был человеком. Теперь я понял, что любовь – это эгоизм. Помощь, забота, обожание – всё это для самих себя. Это как спек-наркотик – любишь – счастлив. Делать счастливым того, кого любишь – делать счастливым и себя, потому что созерцание счастья близких приносит тебе радость. Делает хорошо твоей душе. Мы думаем, что делаем что-то для любимых, на самом же деле, мы делаем всё для себя. Теперь я понимаю, что не надо говорить о любви, любит не тот, кто говорит об этом, а тот, кто переживает молча, как Арман, как Док и другие Старшие братья. Я тоже переживаю за всех и за Старших и за Младших. Получается – и я люблю? Получается так. Иные не умеют любить. А я люблю.

На душе у Умника стало тепло и радостно. Он сделал для себя ещё одно очень важное открытие.

Арман давно успокоился и держал в руках новую банку с горячей водой, которая очень приятно пахнет травами. Пахнет домом.