Доказательства существования жизни после смерти

Мы вышли и пошли по дороге. И тут как бы стала изображаться моя предстоящая земная жизнь: я увидела себя среди старинных, занесенных снегом монастырских построек. Меня окружили монахини, словно говоря: «Да, да, хорошо, что пришла». Подвели меня к игумену, тоже приветствовавшему мое прибытие. Но я почему-то страшно не хотела оставаться там, сама себе удивляясь во сне, так как в этот период жизни (перед болезнью) уже стремилась к монашеству. Потом как-то мы вышли оттуда и очутились на пустынной дороге. Около нее, сбоку, сидел величественный старец с большой книгой в руках. Мы с духовником стали перед ним на колени, и старец, вырвав лист из книги, подал его отцу Стефану. Тот взял его – и исчез. Я поняла: умер. Исчез и старец. Я осталась одна. В недоумении, со страхом я пошла вперед, дальше по пустынной песчаной дороге. Она привела меня к озеру. Был закат. Откуда-то доносился тихий церковный звон. На берегу озера стеной стоял бор. Я остановилась в полном недоумении: дороги не было. И вдруг, скользя над землей, в воздухе передо мной явилась фигура духовника. В руках у него было кадило, и он строго смотрел на меня. Двигаясь в сторону леса лицом ко мне, он кадил и словно звал меня. Я последовала за ним, не спуская с него глаз, и вошла в чащу леса. Он скользнул сквозь стволы деревьев, как призрак, и все время кадил, неотступно глядя на меня. Мы остановились на полянке. Я опустилась на колени и стала молиться. Он, бесшумно скользя вокруг полянки и не спуская с меня строгих глаз, покадил ее всю и исчез – я проснулась.

Несколько раз во время этого сна я приходила в себя, видела комнату, слышала дыхание спящей родственницы. Сознательно не желая продолжения сновидения, я читала молитву, но снова против воли словно уходила из себя.

Когда я теперь окончательно проснулась, то ясно поняла, что умираю, и тут всю свою жизнь ощутила как бесцельную, не приготовившую меня к вечности.

«Даром, даром прожита жизнь», – твердила я и с горячей молитвой приникла к Царице Небесной, дабы Она испросила мне время на покаяние. «Обещаю жить для Сына Твоего», – вылилось из глубины моего сердца. И в тот же момент словно благодатной росой обдало меня. Жара как не бывало. Я почувствовала легкость, возвращение к жизни. Сквозь ставни, в щели, я увидела звезды, зовущие меня к новой, обновленной жизни…

Наутро врач констатировал мое выздоровление.

(монахиня Сергия (Клименко). Минувшее развертывает свиток. – М.: Казак, 1998. С. 85–95)

Изображение ада и будущих мучений в нем грешников

Представьте себе самую широкую, обрывистую пропасть, представьте ее с таким глубоким дном, что и не может быть ничего глубже, что и немыслимо выйти из нее. Или вообразите себе целое озеро, только наполненное не водой, а огнем: из этого огненного озера пламень со страшным ревом взвивается клубами в воздух. Таков и будет ад! Таково будет помещение для грешников после нынешних палат или бедных хижин, но таких, где также каждый почти день шумно веселились, проводили жизнь в разврате, Бога не боялись и человек не срамлялись.

На это место Бог пошлет вечный огонь. Огонь тут надобно понимать в буквальном смысле. Толкование, будто это будет мука для одной совести, называемая по причине невыносимой боли огнем, – ни на чем не основано и противно слову Божию. Адский огонь будет тонкий и не светлый; впрочем, дым от него не будет столько затемнять пропасти, чтобы грешники не могли видеть друг друга.

Что же до его силы в действии, то он будет еще сильнее нынешнего. Но, сожигая до костей, он не отнимет у человека сознания и чувств, чего с радостью пожелали бы грешники, утопающие в бездне его. Когда ныне с кем бывает страшный жар (например, во время сильной горячки), тогда человек в бреду еще неясно ощущает свою боль. Если даже кто попадет и в самый огонь (как во время пожара), то несчастный бьется, кричит и стонет только вначале, или же при медленном действии на него огня, а затем ничего уже не помнит. Грешник же, мучимый в огне адском, сохранит все свои чувства, телесные и душевные. Оттого страдания его будут ужасны: каждым своим чувством как бы особо он будет страдать.

Так, глазами своими он будет видеть и других подобных себе грешников, у которых на лице отчаяние, на глазах слезы.

Ушами будет непрестанно слышать и собственные стоны, и зубной скрежет других: «Какой поднимут плач (говорит святой Кирилл Александрийский), какой вопль и рыдание, ведомые на горькие вечные мучения! Как будут стонать, биться и терзаться!»

Обонянием своим грешник будет чувствовать зловоние от составных частей адского огня – например, жупела или горючей серы.