Доказательства вины. Белая ночь

Хитроумные ленты на его запястьях, похоже, все-таки не предназначались для защиты от физических тел: одна из пуль с противным чмоканьем прошила ему бедро, выбросив в воздух облачко бледно-розовой крови. Он взвыл и пошатнулся, выставив руку в попытке сохранить равновесие, прежде чем рухнул.

— Опускай! — крикнул мне Рамирес.

Рука его метнулась к пистолету, и он выхватил его прежде, чем Мадригал успел опомниться.

Я чуть сдвинул щит, открыв Рамиресу окно для стрельбы, сделал пару шагов в сторону, уводя за собой Витто, а потом превратил поверхность щита из прозрачной в зеркальную.

Пистолет Рамиреса загрохотал у меня над ухом — не беспорядочным треском стрельбы наугад, а одиночными, выверенными выстрелами.

Витто отреагировал на стрельбу и внезапно возникшую перед ним зеркальную стену размером десять на восемь футов вспышкой бешеной ярости. Он швырнул разряженный пистолет в непонятно откуда взявшуюся и набегающую на него фигуру, прежде чем до него дошло, что это лишь его собственное отражение. Тяжелый пистолет ударился о щит с такой силой, что металл не выдержал и оружие разлетелось на куски.

Витто сбавил скорость и вытаращил глаза. Я не могу винить его в этом. Я бы и сам сдурел, если бы мой соперник внезапно превратил открытое пространство в стену хореографической студии.

Тут он снова ринулся вперед и сделал нечто такое, чего я не ожидал. Оттолкнувшись от пола, он взмыл в воздух футов на десять или двенадцать, перемахнул через верхнюю кромку моего щита, а когда приземлился, в обеих руках у него блестело по ножу. Я едва успел выбросить вперед правую руку в отчаянной попытке отбить нож. Лезвие плашмя ударило меня по руке выше запястья, где ее защищал рукав плаща, — и это хорошо. Гораздо хуже то, что рукоять ножа с силой врезала мне по запястью и рука мгновенно онемела. Второй нож со свистом разрезал воздух у меня над ухом, промахнувшись на какой-то дюйм.

— Madre de Dios![5] — выдохнул Карлос.

Жезл выпал из моих онемевших пальцев.

Я выругался и отпрянул в сторону; Витто приземлился, и его шпага, вылетев из ножен, метнулась параллельно земле, целясь мне в горло. Мое тактическое мышление ограничено двумя измерениями… возможно, его ввели в заблуждение особенности спортплощадки, на которой мы сражались. Второй нож, как выяснилось, не попал в меня не потому, что Витто промахнулся, — рукоять его торчала из правой икры Рамиреса.

Пальцы мои почти не двигались, что не давало мне возможности использовать энергию перстней. Я убрал щит: в рукопашном бою он только сковывал мои движения. При малейшей возможности я, конечно, выставил бы его снова между мной и Витто, только тот, похоже, не собирался давать мне такого шанса. Он сделал молниеносный выпад, целясь мне в живот, и мне пришлось отскочить на пару шагов назад, чтобы успеть парировать его зажатым в левой руке посохом.

Шансов одолеть Витто в фехтовании у меня не было. Даже если классом он не превосходил меня, наивно рассчитывать на победу, когда ты вооружен деревянным посохом, а твой соперник — шпагой. Стоило мне попытаться, и мне пришлось бы пятиться от него кругами, пока я не оступился бы, а он отсек бы мне несколько пальцев и прикончил. Или выманил бы меня куда-нибудь подальше от Рамиреса на время, достаточное, чтобы расправиться с нами поодиночке. Разить его магией я не мог — он приплясывал спиной к толпе вампиров и прикрывавших их своими телами невольников. С учетом стремительности его движений любой мой пущенный в него заряд мог промахнуться и убить всех, оказавшихся на пути.

Оторвать взгляда от Витто я не мог ни на секунду; мне оставалось только надеяться, что Рамирес держится в поединке с Мадригалом. Мне позарез нужны были время и пространство для маневра. Я накачал в посох воли Адского Огня и выкрикнул:

— Forzare!

Энергия выплеснулась из посоха широкой волной. Она сбила Витто с ног и швырнула назад, на коренастого невольника с аккуратно подстриженной треугольной бородкой. Почти сразу за этим волна догнала самого невольника, а также тех, кто находился по обе стороны от него. Они полетели на второй ряд коленопреклоненных невольников, а затем уже все вместе обрушились на стоявшую за ними толпу вампиров, вызвав хор удивленных и испуганных возгласов.

Ко времени, когда волна докатилась до невольников, ее энергия заметно ослабла. Я умею отвешивать плюхи и посильнее. Впрочем, Витто хватило и этого, и он — кстати, нога его еще продолжала гореть — запутался среди невольников и придворных.

— Добро пожаловать, леди и джентльмены, — объявил я, — в боулинг для вампиров!

К некоторому моему смущению, со стороны собравшихся Рейтов послышались смех и одобрительные хлопки. Я снова прикрылся щитом — на этот раз переливавшейся серебристо-голубыми сполохами полусферой — и оглянулся посмотреть, как там Рамирес.