— Отпрыск джинна и смертной. Он работал на Мадригалова отца. Потом мой отец устроил отцу Мадригала прыжок голышом без парашюта. После этого инцидента Глау снюхался с Мадригалом.
— Он был опасен? — поинтересовался я.
Томас ненадолго задумался.
— Он был дотошен. Не пропускал ни единой мелочи. Мог руководить собранием как заправский дирижер. Не бросал ни одного дела, прежде чем оно не окажется разделанным, освежеванным, рассортированным, запротоколированным и запертым в сейф.
— Но в бою не опасен?
— Не так, как многие другие. Нет. Конечно, он мог бы запросто тебя убить, но не лучше, чем множество других тварей.
— Тогда странно, — заметил я. — Пугало разделалось с ним в первую очередь.
Томас оглянулся на меня, удивленно подняв бровь.
— Сам подумай, — продолжал я. — Эта тварь — фобофаг, верно? Привлекаемый наиболее интенсивными излучателями страха.
— Конечно. И что?
— Глау лежал практически в отключке, когда Пугало его сцапало, — сказал я. — Не знаю, кто из нас напрягался больше, я или Мадригал, но тварь схватила именно Глау.
— Думаешь, кто-то науськал монстра на Глау?
— Думаю, это логично.
Томас нахмурился:
— Но зачем кому-то это понадобилось?
— Чтобы заткнуть ему рот, — предположил я. — Мне кажется, нападения должны были дискредитировать Мадригала, по крайней мере в глазах сверхъестественных сообществ. Возможно, в этом участвовал Глау. Возможно, именно Глау сделал так, чтобы Мадригал оказался здесь.
— А может, Пугало напало на Глау только потому, что тот лежал раненый и на отшибе от остальных? Может, это просто случайность?
— Возможно, — согласился я. — Да только я нутром чую, что это не так. Глау был их помощником. Его убили, чтобы запутать следы.
— Почему ты говоришь во множественном числе?
— Мм… — Я потер лицо в слабой надежде, что это поможет кровообращению мозга и подтолкнет к новым, продуктивным мыслям. — Не знаю точно. Башка болит. И деталей кое-каких недостает. В принципе должно бы уже хватить для составления общей картины, но будь я проклят, если что-нибудь вижу. — Я покачал головой и замолчал.
— Куда теперь? — спросил Томас.
— В больницу, — сказал я. — Оставим там Роулинса.
— А потом?
— Потом я сяду на след этих фагов и попробую найти того, кто их призвал. — Я вкратце изложил брату события предыдущих суток. — Если нам повезет, все, что мы найдем, — это труп какого-нибудь маньяка с неподдельным удивлением на лице.
— А если не повезет? — поинтересовался он.
— Тогда это будет означать, что тот, кто их призвал, гораздо круче меня и смог отбиться от трех таких тварей. — Я потер глаза. — И нам придется разделаться с ним прежде, чем он причинит зло кому-нибудь еще.
— Ни дня без развлечений, — хмыкнул Томас. — Ладно. В больницу так в больницу.
— А потом сделай круг возле гостиницы. Заклятие, которым я перенацеливал фагов, снабжено чем-то вроде трассера. Оно исчезнет с рассветом, а я не знаю, как долго нам придется идти по следу.
Следуя моим указаниям, Томас нашел ближайшую больницу, остановил фургон у приемного покоя и на руках отнес туда так и не приходившего в сознание Роулинса. Не прошло и минуты, как он вернулся.
— Им занялись.
— Тогда едем. А то наверняка кто-нибудь захочет порасспросить нас, откуда у него огнестрельные ранения.
Томас завел мотор, и мы направились к гостинице.
Я приготовил заклятие. В принципе в нем нет ничего сложного — при обычных обстоятельствах. Только не тогда, когда я чувствую себя выжатым, словно тряпка. Мне лишь с третьей попытки удалось его запустить — но все-таки удалось. А потом я взгромоздился обратно на пассажирское сиденье фургона, откуда след перемещения фагов казался бледно-зеленой полоской клубящегося тумана. Я диктовал Томасу направление. Мы ехали по следу, который вел нас в сторону Ригли.
Моя бедная больная башка почти отказывалась соображать, но через несколько минут что-то нехорошее шевельнулось в ней. Какое-то смутное подозрение. Я устало огляделся по сторонам, и квартал показался мне знакомым. Мы ехали по следу, и ощущение усиливалось. По мере приближения к цели туман светился все ярче.
Мы свернули за последний угол.
Желудок вдруг сжался в тошнотворном спазме.
Зеленый туман вел к крыльцу белого двухэтажного домика. Славного домика, каким-то образом сохранявшего дух пригорода, несмотря на то что располагался он почти в центре третьего по величине мегаполиса Америки. Зеленая, вопреки засухе, лужайка. Белая ограда из штакетника. Детские игрушки…
Туман вел к ограде, в которой зияли три больших отверстия: фаги не утруждали себя открыванием калитки. На зеленом газоне темнели три цепочки огромных следов. Фонарный столб с имитацией старинного газового светильника наклонился параллельно земле в четырех футах от основания. Дверь сорвали с петель и отшвырнули далеко во двор. Стоявший на гравийной подъездной дорожке минивэн был расплющен, словно на него роняли чугунную бабу.
Не уверен точно, но мне показалось, что я вижу на дверном косяке следы крови.
Яркая надпись на стоявшем в трех футах от меня декоративном почтовом ящике гласила:
КАРПЕНТЕРЫ
О господи!
О господи!
О господи!
Я наслал фагов на Молли.
Глава 30