Доказательство и вера. Философия и религия с XVII века до наших дней

Если отвлечься от этого обзора различных аспектов литературы по проблеме зла, становится очевидным, что речь здесь идет далеко не только об определении достоверности агностицизма, атеизма и теизма. Я уже отмечал, как разные религии мира оценивают зло. Но эти подходы ко злу также в различной степени угрожают теизму. Так, представители философии процесса (упомянутые в предыдущей главе) не считают Бога всемогущим[1069]. Для начала: это сдерживает атеистическую полемику о том, что Бог, будучи всемогущим, вправе уничтожать любое зло по собственной воле. Кроме того, представители философии процесса, как правило, стараются вообще не апеллировать к индивидуальному бессмертию[1070]. Также предполагается, что Бог, будучи Творцом мира, все же не является моральным деятелем с обязанностями и обязательствами. Нельзя оценивать совершенство Бога с точки зрения добродетелей человека. Совершенство Бога выходит за рамки моральной похвалы и порицания. Брайан Дэвис выдвигает это предположение наряду с историческими аргументами, показывающими, что такую философию Бога можно найти в сочинениях Фомы Аквинского и в других классических христианских источниках[1071].

Философия религии и дружба

Прежде чем перейти к заключительному разделу, посвященному философии религии вне академической среды, я затрону гораздо более сложный вопрос. Несколько раз в ходе своего повествования я упоминал о дружбе – между Генри Мором и Энн Конвей, Леди Мэшем и Джоном Локком, Кантом и Мендельсоном. Бесполезно спрашивать, лучше или хуже развивалась бы философия религии, если бы было больше дружеских отношений (представим, что Декарт и Гоббс идут пропустить по рюмочке), но многое говорит о том, что совместные (и в некотором смысле дружеские) проекты весьма плодотворны.

В своей важной недавно изданной книге «Может ли дарвинист быть христианином?» Майкл Руз выносит благодарность множеству людей – всем поименно – и добавляет, что все те, «кого я сильно критикую, всегда были вежливы и дружелюбны, показывая, что можно иметь существенные расхождения, которые не нужно (и не следует) переносить на личные отношения и поведение»[1072]. На мой взгляд, большая открытость и коллегиальность обусловлены тем, что сегодня все чаще осознают, что один единственный правильный взгляд на проблему в философии и религии (отношения между наукой и религией в случае Руза) не является всецело очевидным. Здравомыслящие, беспристрастные, даже гениальные философы могут расходиться во мнениях[1073]. Конечно, в книгах все еще встречаются патетические порицания противоположных точек зрения. Вот два из них: «Бог философов мертв. Этот Бог мертв, потому что он – детище метафизики… а метафизика мертва»[1074]; и: «Бог традиционной философии религии. является плодом схоластического, модернистского и просветительского типов мышления и заслуживает разве что пышных похорон»[1075]. Но в целом мне кажется, что тенденция называть взгляды коллег мертвыми или уподоблять свою работу чему-то, напоминающему вскрытие, ослабевает.

Во времена Средневековья пятый постулат в «Началах» Евклида назывался «ослиным мостом», pons asinorum, потому что считалось, что он отделяет умных от глупых: если вы не могли следовать этому постулату, вас признавали глупцом. На мой взгляд, в современной философии религии есть строгие стандарты концептуальной ясности, полноты, знания истории идей, научной грамотности и так далее, но нет pons asinorum, когда дело доходит до принятия или отклонения основных положений, скажем, Юма, Канта, Гегеля, Кьеркегора, Витгенштейна, Янцен, Андерсон и др. Разумные люди могут не соглашаться друг с другом с интеллектуальным достоинством, даже будучи друзьями.

Давайте рассмотрим два последних примера проявления дружеских чувств, в которых к противоположной точке зрения относятся с уважением. Первый из них – из комментариев атеиста Дж. Дж. К. Смарта по поводу книги Питера Форреста «Бог без сверхъестественного»: