Доказательство любви

– Когда маркиз берет со своих подданных ренту, он не просто получает прибыль. Он тем самым оказывается связанным обещанием. Иногда я не могу спать ночами, размышляя о налагаемых на меня обязанностях. Должен ли я основать хлопковую мануфактуру, как ту, что в Манчестере? С одной стороны, они обеспечивают занятость, ведь если мои подданные голодают, то я ответственен за это. С другой стороны, столь часто происходящие несчастные случаи… Да, я в ответе и за это тоже. Я достаточно быстро понял, почему мой дед запрещал мне улыбаться. Обязанности маркиза не оставляют места и времени для веселья. Вокруг слишком много человеческих страданий, а у меня слишком мало возможностей что-либо изменить.

– Ты не обязан делать все это сам, – сказала Дженни. – Сотни других лордов поступают… – Нет, она не могла заставить себя сказать ему, чтобы он был как все. – В твоей жизни совсем нет тепла. Как ты это выносишь?

Он сделал легкий отрицательный знак рукой.

– Давай пожалей меня. Ты только послушай себя. Бедный Гарет – вынужден быть маркизом. Я прекрасно себе представляю, что человеческие страдания распределены чертовски неравномерно между мною и моими подданными.

– Найми управляющего поместьями. Позволь еще кому-нибудь разделить с тобой ответственность.

Он развел руками:

– А кому я могу доверять? Я был рожден для этого. Никто кроме меня не прошел обучения, предпринятого моим дедом. И это – моя ответственность. Как я могу просить кого-либо взвалить ее на себя?

У нее возникло ощущение, что между ними вдруг простерлась некая прозрачная, но непреодолимая преграда. С детства ему внушали, что он должен будет, не зная жалости, принести себя в жертву титулу, в жертву службы, подчинить свой дух железным объятиям воли. О, как бы она хотела разрушить эту преграду.

Однако она не могла. На самом деле Дженни была очень обеспокоена тем, что чувство, заставлявшее ее руки дрожать, было близко к противоположному. Человек, пожертвовавший всем, что было ему дорого, ради груза, доверенного ему его достославным предком, никогда не сбросит с себя эту ответственность и не предпримет никаких шагов, чтобы ее избежать.

Что бы она сейчас ни чувствовала, она знала, что это не может быть любовь. Любовь не пробуждает таких эмоций. Она не могла ощущать его боль, его горе так, будто это был стеклянный панцирь, сжимавший ее грудь.

– Ты понимаешь… – Он прервался и взял ее за руку. Его пальцы показались ей холодными как лед. Его неторопливые слова звучали металлом. – Ты понимаешь, – нашел в себе силы продолжить он, – почему я говорю тебе все это. Не затем, чтобы ты меня пожалела. Просто ты должна знать, что я никогда не рискну иметь законных сыновей.

Сердце Дженни бешено забилось. Уголки его губ опустились. Но это была не улыбка, а выражение неописуемой грусти.

– Понимаешь, – объяснил он. – Я никогда не смогу взвалить обязанности, связанные с титулом и имениями, на того, кто мне дорог.

Все лучшее в Гарете, подумала Дженни, находилось под спудом железного лорда Блейкли. Она повернула его руку в своей ладошке и сжала.

– Так тебя не беспокоит необходимость переложить этот груз на Неда?

Она хотела поддразнить его, заставить забыть жалящую боль. Но он только покачал головой – это был не ответ, поняла она, а лишь выражение разочарования и неудовлетворенности.

– Теперь, – произнес он мягко, – ты понимаешь, почему я старался не проявлять особой заботы о мальчике.

Дженни отвернулась. Ее подбородок дрожал. Гарет схватил его своими пальцами и приблизил ее лицо к себе.

– И потому, – сказал он нежно, – я куплю тебе все, что ты захочешь.

Он поцеловал ее так, как если бы она была для него единственным источником солнечного тепла и света. Однако она почувствовала, будто он поразил ее гигантским деревянным копьем.

Он хотел, чтобы она осталась. Он дал бы ей все, что только она пожелает. Но то, что хотела она, – была возможность уважать себя. И чем больше он предлагал купить ей, тем менее достижимой становилась ее цель.

* * *

После ухода Дженни тяжкий груз ответственности снова опустился на плечи Гарета. Он закончил одеваться. Путешествие к дому Неда было недолгим, но груз, лежавший на его сердце, сделал его бесконечным.

Однако, когда он был уже у въезда на каменную вымостку, ведущую к парадному крыльцу перед домом своего кузена, он остановил кучера, не в силах поверить своим собственным глазам.

Ему удалось уговорить Уара согласиться на еще одну встречу. Он специально проинформировал Неда о времени, когда она должна была состояться. Он недвусмысленно подчеркнул важность данного обсуждения: время шло, слухи росли. Еще одна неделя, и Нед будет подвергнут всеобщему осуждению, вероятно справедливо. Леди Кэтлин уже была объектом жалости и презрения.

Однако ситуацию еще можно было спасти для них обоих.

Можно было бы, если бы не сцена, открывшаяся глазам Гарета.