Доказательство от противного

Мише с первых же секунд не понравилось лицо следователя. Было в нем что-то отталкивающее, но Миша не мог никак сообразить что. Теперь он понял. Все линии на этом по-сибирски широком, скуластом лице были необычайно тонкими. Брови, губы, нос — все это намечено, прорисовано, отчего лицо изначально обретало эдакое хитрое выражение, какое гримеры старательно придавали лицам шпионов в старых фильмах о подполье. Помните шпика, выследившего Ленина и чуть было не сорвавшего Октябрьскую революцию? Вот это тот самый случай.

— С такой, — повторил Сысоев, — что определенные факты наводят на мысль… Я бы даже сказал, не могут не наводить на мысль о том, что за данным похищением стоят совсем другие люди. И кстати, если допустить подобное, то мелочи, обнаруженные следственной группой, очень органично вписываются в эту мозаику.

— Что еще за мозаика? — Миша напрягся, поняв, что перед ним, скорее всего, уже не союзник, а противник.

— Мозаика вот какая, — Сысоев подтянул к себе одну из папок, открыл ее и на минуту погрузился в чтение. Потом захлопнул и, откинувшись на спинку кресла, продолжил — Предположим, — он нарисовал на листе еще один кружок и вписал в него цифру два, — у нас не было бы вашего сообщения о похищении Рымкевича Мамаем. Предположим, мы начали бы с нуля. Кого мы могли бы заподозрить? Древние задавались вопросом: кому это выгодно? Мы бы последовали их примеру.

Миша тоже откинулся на спинку стула и внимательно слушал, стараясь не упустить ничего. Он уже понял, что не понесутся стремглав милицейские машины прочесывать ночной город и пригород в поисках обреченного на смерть человека. Но просто закрыть глаза они ведь тоже не могли. Что же они себе думают?

— Какие у нас есть классические мотивы насильственных преступлений? — Сысоев сделал приглашающий жест рукой, словно учитель, спрашивающий у ученика подтверждения того, что эту тему тот помнит. — Правильно, деньги, женщины, наркотики и больное самолюбие.

Миша саркастически улыбнулся, но промолчал.

— Насколько мы знаем, гражданин Рымкевич был человеком уравновешенным, разумным…

— Что значит «был»? — Зуля подался вперед.

— Простите, оговорился! — извиняясь, вскинул руки следователь, — Я имел в виду, был до похищения. Пусть будет по-вашему, не «исчезновение», а «похищение».

Сысоев церемонно склонил голову, демонстрируя, насколько он сожалеет о своей неточности и сколь серьезна уступка, сделанная им, чтобы загладить оплошность.

Миша не среагировал на эти реверансы.

— Так вот, все говорит о том, что возможность случайной ссоры исключается. Не тот человек этот Рымкевич. Общаясь с тем сбродом, какой обычно ошивался в его закусочной, он ни разу не допустил ни одной промашки, мастерски улаживая все возникавшие конфликтные ситуации. Стало быть, навряд ли на старости лет он решил с кем-то подраться или просто полаяться…

Следователь упорно называл Лехино кафе забегаловкой, всячески подчеркивая, насколько Лехин бизнес был мелок, не достоин внимания серьезных людей и даже криминала. Это, конечно, не был фешенебельный ресторан, но дела там шли очень даже неплохо, а после задуманной Лехой реконструкции, кафе могло стать просто золотой жилой, сродни центральным московским клубам. Так что прихватить подобную птицу на подъеме было не зазорно для коммерсанта любого уровня. Следователь, правда, не знал, что дело с Мамаем завертелось только потому, что подключился Анвар. Не вмешайся он, не потребуй встречи с Мамаем, все сошло бы на тормозах на гораздо более низком уровне.

— Наркотики, — Сысоев загнул два пальца на правой руке, — насколько можно понять, здесь тоже ни при чем. Сам Рымкевич их не употреблял и не приторговывал. Значит, экспромт подсевшего хулигана тоже выбрасываем.

— И на том спасибо. — Миша забросил ногу на ногу.

— На здоровье. — Сысоев любезно улыбнулся. — Так вот. Остается два самых популярных и реальных мотива. Деньги и женщины. Насколько я знаю, Рымкевич — семьянин. Тут вряд ли можно предположить месть из ревности, да и зачем тогда похищать? Рогоносцы обычно пользуются более радикальными методами возмездия. Поэтому давайте пока отложим и эту тему и перейдем к главной. Деньги.

— Давайте перейдем.

— Итак, деньги. — Сысоев задумчиво посмотрел на Мишу и начертил в центре листа большой круг.

— Пункт четыре, — подсказал Миша.

— Деньги, — повторил следователь и принялся выводить в середине круга римскую четверку. — Кто и зачем мог его похитить. Как вы сами полагаете?

— Очевидно, человек, который хотел загрести все кафе. — Для Миши ответ был ясен, и он пока не понимал, каким образом следователь попытается обойти этот порог.

— Возможно, — кивнул следователь. — Но вот вопрос: зачем кому-то понадобилась эта кафешка?

— Ну, — тут уж Миша решил внести коррективы, — начнем с того, что это не кафешка, а вполне приличное кафе с достойным оборотом и неплохими перспективами. А завладеть им мог, скажем, компаньон Лехи…