Доказательство от противного

Зуле вдруг стало смешно: спецура, конечно, на то и спецура, чтобы маскироваться да конспирироваться, но скрываться в такой избушке на курьих ножках, словно нечистая сила или большевики в старых фильмах про подполье…

— Вы кто? — Негромкий голос, раздавшийся за спиной, мгновенно вылечил Зулину смешливость и заставил Оксану вздрогнуть.

Перед ними стоял мужчина самой заурядной внешности, среднего роста, лет сорока. То, что человек этот появился не из-за двери, а из-за угла здания, было странно и насторожило Зулю.

Тотчас за дверью кто-то завозился, звякнул ключ, и она приоткрылась, обнаружив за собой неосвещенный коридор. Зуля успел заметить руку, вынырнувшую из темноты, чтобы остановить движение створки.

Мужчина стоял неподвижно, ожидая ответа.

— Мы… Мы звонили… — Зуля не то чтобы потерял дар речи. Эта атмосфера излишней таинственности не располагала к откровенности. У него даже возникла мысль представиться активистом «Гринпис», собирающим подписи за проведение чистки кратера Фудзиямы, схватить Оксану в охапку и линять отсюда, пока не поздно.

— Триста десять — шестьдесят семь?.. — Мужчина выжидающе посмотрел на Оксану.

— Восемнадцать, — кивнула та.

Зуля не сразу сообразил, что мужчина назвал первые пять цифр Лехиного телефона. Когда они звонили по ноль-два, то не стали ни представляться, ни диктовать адрес, а просто изложили суть проблемы. А телефон, значит, все-таки засекли…

— А вы? — Мужчина повернулся к Мише.

— Это — друг! — быстро ответила Оксана.

Еще минуту назад Миша сопровождал Оксану, теперь уже ему стала необходима ее протекция.

— Хорошо, — кивнул мужчина. — Заходите.

Пройдя темным низким — осторожно голову — коридором метров десять, все четверо (включая безмолвного стража у дверей) оказались в небольшой комнате — кабинете.

К потолку были прилеплены два светильника дневного света. Посредине комнаты стоял самый обычный письменный стол, вдоль оклеенных дешевыми обоями стен — самые обычные банкетки и железные с фанерными сиденьями и спинками стулья, какие бывают в школах. Окон в комнате не было.

Шедший впереди страж обернулся. В руках у него оказался какой-то прибор, походивший на теннисную ракетку. Наверное, что-то вроде миноискателя.

Этой ракеткой человек быстро и деловито принялся водить вокруг вошедших. Прибор не подавал никаких сигналов. Удовлетворенно кивнув, он положил свое орудие на банкетку.

— Документы ваши, пожалуйста.

Оксана засуетилась, роясь в сумочке, Миша привычным жестом сунул руку в карман и извлек толстый бумажник, из которого выглядывал его потрепанный серпастый-молоткастый.

Человек изучил внимательно оба паспорта.

Пока он разглядывал последнюю страницу паспорта Оксаны, из темного коридора появились еще двое.

Один — маленький старичок с кривыми ножками, животиком и почти идеально лысым черепом неправильной формы. Второй — высокий широкоплечий мужчина с явно военной выправкой.

Обойдя стол, вошедшие уселись за ним. Старичок бросил на стол синюю пачку импортных сигарет.

— Присаживайтесь. — Бдительный страж закончил проверку документов и протянул оба паспорта Мише.

Зуля подхватил два стула, поставил их возле стола, и они с Оксаной сели напротив восседающей за столом парочки.

— Значит, так, — заговорил высокий мужчина, выуживая из ящика стола несколько листков бумаги и ручку. — Перво-наперво вы ваяете (старичок бросил на коллегу укоризненный взгляд, но тот не обратил внимания) заявление. Чтобы и мы и вы могли проникнуться важностью общей цели. После этого мы сразу же приступаем к работе.

Следующие пять минут Оксана писала заявление, поминутно уточняя у высокого формулировки.

— Ну вот. — Высокий быстро пробежал глазами написанное заявление и опустил его в стол. — Вот. — Теперь будем знакомиться. — Он повернулся к старичку. — Яков Нестерович.

Старичок кивнул.

— Меня зовут Глеб Николаевич, — представился высокий.

— Оксана Станисла… — начал было свою часть церемонии Зуля, но Глеб Николаевич жестом остановил его.

— Оксана Станиславовна и Михаил Валерьевич, — заговорил старичок. — Прежде чем мы начнем работать, я хотел бы сказать вам вот что. Когда люди обращаются за помощью в милицию, они при этом, как правило, делают четыре очень серьезные ошибки.

Яков Нестерович сделал многозначительную паузу.

— Хотел бы предостеречь вас от них. — Он взял в руки пачку сигарет и тут же снова бросил ее на стол. — Что это за ошибки. Первая. Человек нас боится. Он считает, что любой контакт с органами может сыграть роль катализатора к тому, чтобы мы начали копать под него самого, проверять прошлое, настоящее, пытаться «повесить собак» на подвернувшуюся жертву. Спешу успокоить: на подобное занятие у нас просто нет времени. Тем более в вашем случае.

Старичок снова взял в руки пачку и поставил ее перед собой на ребро.

— Вторая ошибка, — продолжал он. — Все приходящие к нам считают себя семи пядей во лбу. Все полагают, что наши рекомендации можно выполнять, но можно и игнорировать, если они кажутся неумными или причиняют определенные неудобства…

— Да я… — открыла было рот Оксана, но старичок жестом попросил ее замолчать.