Доказательство от противного

— Когда мы начнем действовать, то от вас (если вы действительно заинтересованы в успехе предприятия) потребуется точное и беспрекословное подчинение нашим инструкциям. Третье. В подобных делах, как правило, бывают моменты, которые заинтересованные стороны не склонны сообщать нам. Это понятно, и я убежден, что, как бы ни сложилось расследование, мы так и не услышим всей правды до конца. Однако должен предупредить, что каждая капля информации, которую вы нам сообщите или не сообщите, может иметь решающее значение.

Яков Нестерович надорвал пачку, заглянул внутрь и поставил ее на прежнее место.

— И четвертое, — произнес он с едва уловимым облегчением. — Почти все, кто обращается к нам, считают нас лаптями, бездарями и лентяями и не верят в успех дела. В семидесяти процентах случаев, однако, удается убедить потерпевших в обратном. Так что у вас есть все основания для оптимизма.

Закончив свое выступление, Яков Нестерович вытянул наконец из пачки сигарету, сунул ее в рот, но не закурил, а откинулся на спинку стула и покосился на коллегу, предоставляя тому возможность продолжить беседу.

Дальнейший разговор занял около сорока минут. Говорили по большей части Глеб Николаевич и Оксана. Изредка Оксана обращалась за поддержкой к Мише. Яков Нестерович только слушал, медленно пожевывая сигарету и изредка кивая своим мыслям.

Суть разговора сводилась, собственно, к выяснению обстоятельств дела. Как и предупреждал Яков Нестерович, пара-тройка деталей остались в тени. Оксана не была в курсе, Миша же решил воздержаться от их освещения. Что могла изменить информация об истинном обороте кафе, о котором, впрочем, Миша и не имел точных данных? Какая разница, получал Леха предложения о прикрытии от других группировок или нет?

Вопросы, которые задавал Глеб Николаевич, не представляли собой ничего особенного — возьмись Миша за раскрытие подобного дела, он задал бы такие же, — и это обстоятельство окончательно уверило скептически настроенного Зулю в бесперспективности затеи с милицией.

Прощаясь, пинкертоны рекомендовали Оксане отправляться домой, делать вид, что ничего особенного не произошло, ничего не предпринимать до утра без их указаний, никуда не звонить, а в случае, если позвонит кто-либо, постараться потянуть время, поговорить подольше. Последнее относилось как к возможным звонкам похитителей, так и к звонкам знакомых, и особенно «дурацким» звонкам, вроде «Попросите директора зоопарка» или «Выньте шнур из розетки…». Мише порекомендовали ехать восвояси и, если он хочет помочь следствию, оставить все свои контактные телефоны, что он покорно и сделал.

Когда они вышли на улицу, Миша попытался сказать что-то заезженно-ободряющее, но Оксана перебила его:

— Я что, по-твоему, совсем блаженная? Ничего не соображаю?

Миша растерянно пожал плечами — он не умел утешать или вселять уверенность.

Оксана не менее объективно оценивала перспективы раскрытия этого похищения доблестными чекистами, и говорить ей округлые фразы было глупо. Тем не менее она решительно отвергла предложение Зули переночевать у него: пинкертоны были хоть и ничтожным, но все-таки шансом, и она не собиралась просто отмахиваться от этой возможности спасти Леху. Зуля думал так же и не стал настаивать. Он проводил Оксану до угла ее дома, стоя в тени деревьев, дождался, пока она поднимется в квартиру, включит свет и, появившись в окне кухни, подаст условный сигнал: все в порядке. После этого Зуля помчался домой…

Ничего этого Зуля не рассказал Кате.

Он сидел, продолжая делать вид, что увлечен телевизором, и ждал известий от Цилиндра. Расставаясь, друзья договорились встретиться у Зули. Андрей задерживался.

В дверь позвонили. Миша напрягся. Катя встала и пошла открывать.

— Стой! — вскинулся Зуля, и девушка замерла у двери. Зуля отстранил ее, аккуратно отпер замок. За дверью стоял Андрей.

Миша попытался прочесть на лице приятеля ответы на свои вопросы, но с лету это не удалось.

Андрей поздоровался с Катей, и друзья прошли на кухню, попросив девушку посмотреть телевизор.

Девушке впервые приходилось выполнять подобную просьбу, и она не знала, обидеться ей на столь бесцеремонное выведение за скобки или попросту удивиться. Не решив эту дилемму с ходу, она отправилась в комнату, где, усевшись в нагретое Мишей кресло, принялась щелкать пультом, невольно пытаясь услышать какую-нибудь слишком громко произнесенную фразу. Можно было, конечно, просто приложить ухо к закрытой двери, но это оказалось бы уже явно против правил.

Катя понимала, что произошло нечто чрезвычайное. Что же могло случиться?

Девушка сразу отмела версию о неприятностях с госструктурами: в подобных случаях Миша решал все проблемы, не отходя от рабочего места. Значит, событие носит более глобальный характер. И Миша встретился с Андреем. Но почему не с Андреем и Лехой?

Не спеша разбирая ситуацию в этом направлении, Катя вскоре была уверена, что причина происходящего в том, что что-то произошло с Лехой. Что-то очень серьезное, возможно страшное.

Пока Катя строила свои догадки относительно происходящего, друзья обсуждали ситуацию.