Доказательство рыцарства (СИ)

- Мне было десять лет. – Максим вздохнул и отвернулся от меня, всматриваясь в сверкающий город, который проглядывался сквозь деревья. – Я помню, как он оглядел меня, вертя пальцами за подбородок, словно я вещь. Но тогда это было нормальным. И Ровель купил меня, а семья рассчиталась с долгами в скором времени, но обратно меня выкупить не захотела. Я рос в такой обстановке, где человек – человечий волк. Ты не сожрал – тебя сожрали. Учился защищаться, быть упрямым, упертым, где того требовала ситуация. И Ровель однажды подозвал меня к себе и спросил: «Хочешь ли ты навсегда остаться рабом? Или готов рискнуть всем, особенно жизнью, и заслужить свободу?» И я был готов, Ани. Поэтому в двенадцать меня отдали в школу гладиаторов. В 100-ом году до нашей эры гладиаторские бои уже были любимым и массовым зрелищем, многие мечтали попасть туда. А меня туда занесло волей судьбы и Прародителя.

- Он уже тогда был вампиром, да?

- Да. Слуги перешептывались, что хозяин редко выходит в солнечную погоду на улицу, зато ночью почти никогда не спит. Что он слишком бледен для римлянина и слишком красив – для человека. Но я не обращал на это внимания. Моей работай было бегать по поручениям, присматривать за собаками и прочая мелочь. Внешность и дела хозяина меня не интересовали.

Он вздохнул и снова повернулся ко мне. Я невольно поежилась под его взглядом. Слишком задумчивый, слишком далекий. Абсолютно нечеловеческий, потому что люди не умеют так смотреть. Потому что не живут столько.

- В школе гладиаторов я проходил тренировки настолько тяжелые, что порой в прямом смысле трещали кости. Многие не выдерживали. Из трех сотен поступивших до реальных боев дошло только пятьдесят человек. Мы были сильнейшими. Мы были теми, кто смог выжить, приспособиться, не сломаться. Но у нас была общая цель: стать свободными. И в двадцать восемь лет я получил свободу. – Он на секунду замолчал. – Я пришел к своему хозяину и отдал деревянный меч, которым обозначают свободу. Ровель… Он не постарел ни на день. Мы выглядели ровесниками. Когда я спросил его об этом, он лишь насмешливо меня оглядел и предложил присоединиться к обеду, ведь теперь я был свободным, хоть в чем-то равным ему. Я не замечал, что от выпитого вина Ровель не хмелеет, не становится болтливее и веселее, в то время как на меня вино оказало поистине усыпляющее действие. Я уснул. А проснулся от боли укуса. Два дня в лихорадке, когда организм выбирал между тем светом и этим. Но я отчаянно не хотел умирать. Не для этого я шестнадцать лет сражался и терпел, чтобы умереть такой смертью. И в итоге – мое сердце остановилось. Чтобы через пару минут начать биться снова, но тише и медленнее. Я стал вампиром. Вторым чистокровным вампиром на Земле.

- А Александр? – поразилась я.

- Он был полукровкой, таким же, как ты. Ему было восемнадцать, когда я стал вампиром и когда Ровель нас познакомил. Он назвал меня своим сыном и относиться стал соответствующе. Он обучил меня всему, что знал сам, но никогда не говорил, откуда он такой взялся. Откуда пошел вампиризм. Но иногда мне казалось, что Ровель не был рожден. Что его просто создали. На что Прародитель, услышав мою догадку, горько усмехнулся, сказав, что так боги подстраховались. Хотя от чего – не мог ответить даже самому себе.

- Ты… ты любил его?.. – неловко спросила я.

- Да. Он действительно был хорошим отцом. Пусть немного жестоким и где-то деспотичным, но, ты знаешь, во многом он был намного человечнее всех людей, которых я знал. Потому что он ценил жизнь. В его доме никогда не было драк или смертных наказаний. Ровель никогда никого не казнил и не забивал до смерти за малейший проступок, как было в других домах. И он очень любил своего сына. Именно поэтому он создал меня.

- То есть?..

- Правильно, Ани. Я был пробником. Он создал меня, чтобы посмотреть, как человеческий организм переносит наш вирус и можно ли создать еще таких же, как он сам. Можно ли сделать его сына таким же, потому что Алекс был слабее в плане здоровья. В свои двадцать пять он действительно очень походил на Александра Македонского, совершенно не задумывался о жизни и несколько недолюбливал меня, потому что считал, что я – как вампир – был ближе Ровелю, чем он, родной сын. И тогда Прародитель укусил его.

Максим вздохнул и взял мои руки в свои, словно ища поддержки. Наша кабинка почти дошла до центра круга.