Докричаться до мира

Она удивленно распахнула глаза. Синие, глубокие и ясные, — единственный кусочек неба Релата на корабле, не считая взгляда Тимрэ. То ли еще будет, когда и впрямь посмотрит! Я пояснила попроще: это как снег. В пасмурную погоду он белесый и невзрачный, почти серый, так видят люди. А для волвеков солнце всегда светит: их восприятие того же снега — искристое, многоцветное, праздничное. Уж само собой, он не белый и не серый. Играющий всеми цветами, переливчатый, подобный россыпи драгоценных камней. Сидда задумалась, перекинула косу на грудь. Загрустила вновь.

От прежней-то густоты волос мало что уцелело, — догадалась я. И отметила для себя: надо ей срочно пролечить кожу головы и подрастить волосы. После Гнезда с его гнилым воздухом и ядовитой водой они сухие и ломкие. А пока она думает, я, радуясь успеху, продолжила убеждать.

Нимар, как мне сообщил Лайл, с утра в волчьем облике усердно смотрел для наших ученых, он видит ярче прочих и отменно передает. А ее дорогой Йялл, кстати, на пару с Тарином обеспечивал айри настройку на восприятие. Тиэрто слишком рационален и рассмотрел малую долю, то есть остался в своем уме, чуть потеснившемся по милости очень сильной головной боли.

Зато Тимрэ, развеселого в зюзю от увиденного, час ловили в центральном коридоре!

Он бегал и лазал по стенам с удивительным проворством. Он метался, умудряясь уворачиваться от двух десятков встревоженных волвеков-ловцов, счастливо убежденный, что снова обрел крылья и летает. Ведь так видят мир только настоящие драконы! А еще Тимрэ кричал, что любит Хьертт, что волвеки тоже драконы, и притом замечательные, но теперь они далеко внизу и оч-чень маленькие.

Протрезвел, смущенно сидит в комнате и переживает недостойное поведение. Нимар его и утешает, и хвалит: потому что смотреть на мир надо именно так, взахлеб, а если на первый раз вышло чересчур, то виноват-то он, Ним, ведь так и показывал…

А Лэл, увлеченный уже неделю химией, пока что приметно хромой и по-прежнему обмотанный повязками, сбежал из больничного отсека и до сих пор усердно ремонтирует порванную когтями айри обшивку. Научился и тоже радуется, по-своему.

Явный будущий инженер.

Я уверена: синие глаза Сидды в восприятии ее мужа содержат молодую бирюзу и еще целое море красоты, даже тот загадочный за-фиолетовый оттенок, что я помню по Крику. И волосы у нее совершенно не белесые и блеклые, как говорили слепые люди-недоумки.

Даже я, снавь, вижу их иначе, отливают теплом и шелковой искристостью. А при полном зрении, да еще в четвероногом облике если, — там настоящее сияние, невероятное зрелище, — заново повторяла я.

Пока я говорила, а Сидда хмурилась, не решаясь поверить, Йялл деловито избавился от очередного «врага» и уже тревожно смотрел на нас. Подошел, обнял жену. Зарыл нос в ее волосы, недовольно вдыхая сомнения и горечь. Глянул на меня растерянно, давая понять — это не в первый раз. И что делать, он не знает. Уже все ей по сто раз говорил и думал, никак не успокаивается.

— Йялл, она у тебя очень тихая и домашняя. Слишком даже, — недовольно отметила я.

— Для тебя или других на нож нарывается, а для себя только плачет. Могла бы с Рилой погонять вожаков и отлупить, но сидит возле добавки. Ты целыми днями не говоришь ей, какая она замечательная, и не смотришь толком, привык, что всегда рядом. Ты бросил с ней заниматься драками. Давно не бит женой.

— Я слишком увлекся болтовней с инженерами, — виновато вздохнул он. — Я исправлюсь.

— Твоя жена не уверена, что вы останетесь вместе в новом мире.

— Тарин, Второй то есть, умнее меня и лучше, — тяжело кивнул Йялл, повергая жену в изумление. — Жаль, что мы не дикие. Загрыз бы, и все дела.

— Видишь, Сидда, твой муж ничем тебя не умнее, — довольно сделала я вывод. — Он тоже глупый и некрасивый.

— Слишком крупный, — вздохнул он согласно. — И страшный. Шкуры у нас невзрачные, по умному такое называется: с высокой поглощающей способностью. Мы, как врачи говорят, через кожу питаемся энергией напрямую. В общем, из-за этого блеклые. А я удачный по признакам породы, то есть самый блеклый. Ой, беда, если с Тимрэ сравнивать или твоим Элом…

Сидда тихо засмеялась. Довольно уткнулась в массивную, как скала, грудь «страшного», погладила его больное плечо. И со вздохом честно признала — красивый, умный и даже слишком, она вот не такая… Я успокоилась, им разговоров на весь день хватит. Рядом уже бурно дышала Рила, вполне веселая и довольная жизнью. Слезы высохли, а боль, которую так легко не сотрешь платком, она спрятала. Пройдет, да и Ринк с Лайлом помогут. Ниса тоже подошла, светло-золотистая и яркая, с темными бровями и угольными ресницами.

Я усмехнулась — и не захочешь, получишь комплекс неполноценности среди таких красоток. Впрочем, мне это не грозит, я несравненной теткой Лиммой с детства тренирована. А Сидда… Златовласка Ниса тяжело вздохнула, завистливо тронув пальцем косу брусы.