Докричаться до небес

— Маргарита Владимировна, пересядьте, пожалуйста, обратно и пристегнитесь, — Дима лишь мельком посмотрел на меня через зеркало заднего вида и, когда я помотала головой, начал притормаживать машину, прижимаясь к обочине.

— Да ну вас, — надулась я, пересаживаясь обратно и застегивая ремень безопасности. — Теперь можем ехать?

— Теперь можем, — Дима снова вырулил на вторую полосу и обменялся быстрыми взглядами с Гурием. — Маргарита Владимировна, а “Пекарня” любая подойдет или какая-то определенная?

— Лучше которая на Смирновской.

— А чем она лучше?

— Там моя мама работает и у нее всегда свежая выпечка, — ответила я.

— Она ведь у вас кондитер? — подключился к разговору Гурий.

— Ага. Самый лучший на свете. Один раз попробуете ее эклеры или торты и больше никакие другие есть не сможете.

И это была чистая правда. Если уж папа, а он тот еще привереда во всем, что связано с едой, заказывал в ресторан пирожные и торты на всевозможные фуршеты только у мамы, то я была абсолютно уверена в каждом своем слове. Да и по тому, что стоило в разговоре заикнуться о “Пекарне”, практически всегда уточняли:”Которая на Смирновской?”, а потом шло долгое перечисление всего, что там пробовалось, можно было сделать один единственный вывод — моя мама лучший кондитер на свете. И умалять ее статус я не собиралась.

— Вы же чай на смене пьете? — спросила я, высовываясь в промежуток между передними сиденьями.

— Ну да, — кивнул Дима.

— Тогда я вас сегодня угощу мамиными эклерами. И это не обсуждается. А будете отказываться — пожалуюсь Филу.

Последнее предложение я добавила вообще без всяких намеков и уж тем более жаловаться на самом деле никому не собиралась, но бровь Гурия немного приподнялась, а на губах Дмитрия заиграла еле уловимая улыбка.

— Ну раз пошла такая пьянка, — рассмеялся он, — Думаю, нам вообще никаких вариантов не остается, как согласиться.

— Это что? Кто-то сомневается в маминых эклерах что-ли? — спросила я, включив вредную стервочку с закидонами.

— Какие могут быть сомнения, Маргарита Владимировна? Раз вы говорите, что эти эклеры самые вкусные, то лично я вам абсолютно верю.

— Вот вы вредные оба. Посмотрим, как запоете, когда их попробуете. Еще добавки просить будете.

— Боюсь, что на мне вы разоритесь, — хмыкнул Гурий. — Знал бы, так для начала показал вам мою кружку.

— О-о-о! Это точно! — Дима хлопнул ладонью по рулю и захохотал, — Гуря, извини конечно, но твой тазик называть кружкой ни у кого язык не поворачивается.

— Значит, договорились, — кивнула я, довольная тем, что смогла хоть немного разболтать вечно серьезных охранников.

Вот только это никак не повлияло на дальнейшее. Гурий даже слушать не стал мои просьбы остаться в машине. Вышел первым, открыл передо мной дверь и поправил капельку наушника. Все. Болтовня для него закончилась и началась работа. Хотя сильно сомневаюсь, что Гурий вообще когда-нибудь расслабляется.

— Гурий, а можно вопрос? — спросила я, перебирая коробочки с солнцезащитными кремами на полках.

— Конечно.

— Откуда у вас шрам?

— На подбородке?

— А у вас ещё есть?

— Скажем так… Не без них. Издержки работы.

— И в вас стреляли? — наверное, я спрашивала откровенную глупость, но Гурий даже не улыбнулся.

— Лично в меня нет. В охранников никто не стреляет, Маргарита. Давайте я подержу?

Он забрал у меня из рук корзинку и отступил назад, пропуская бабулю, которой приспичило идти между нами. Вроде бы обыкновенное действие, но взгляд мужчины даже в божьем одуванчике в первую очередь высматривал опасность и только потом, просканировав бабуську, отошёл от меня.

— И вам не страшно? — спросила я, когда Гурий снова встал ближе.

— Страшно. Когда случается что-нибудь, что ты не предусмотрел или не просчитал заранее. Но, в основном, это такая же работа, как у строителя или машиниста метро. Везде есть свои риски.

— Не знаю. Мне кажется, что у вас опаснее.

— Возможно, — улыбнулся мужчина. — Только нам и платят за то, чтобы этих опасностей не было.

Я прикусила губу и медленно пошла к кассе. Попросила девушку-фармацевта собрать небольшую аптечку на все случаи жизни и снова повернулась к Гурию.

— Вы долго работали с отцом Фила?

— Да. Больше десяти лет. Филиппа тогда ещё и в планах не было.

— А его мама. Вы ее хорошо знали?

— Ну а как вы думаете? Когда долго работаешь в одной семье, хочешь не хочешь узнаешь своих нанимателей. А Евгения Сергеевна никогда нас не считала прислугой. Со всеми, кто у них работал, поддерживала хорошие отношения. Очень добрая и светлая женщина. Ее все любили.

Гурий грустно улыбнулся, буквально на мгновение, но мне этого хватило. Глаза защипало, и я с каким-то облегчением выдохнула, когда девушка за стойкой стала перечислять что и для чего положила в небольшую коробочку. Расплатившись и поблагодарив за помощь, мы с Гурием пошли к выходу, но я притормозила у машины и задала последний вопрос:

— А отец Фила? Он ее любил?

— Об этом лучше спросите у него. Но думаю, что он вряд ли стал нанимать охрану для своей жены, если бы не любил. Для Марка Альбертовича было два человека, для которых он был готов на все: Евгения Сергеевна и Филипп.