Доктор. 2.

– Даже так? Впрочем, какие тут секреты... Так вот. Есть такой медицинский концерн, ХОС. Вообще, это сеть клиник в Европе и не только. За последнее время, их кассовая специализация, если можно так выразиться, онкология. Дополнительно, помимо медстационаров, они занялись несколькими смежными видами деятельности. В том числе производством. Практические результаты у них не лучше, чем в среднем в мире. Они скорее бизнесмены, чем исследователи и новаторы. Но сервис – на широкую ногу, встречают в аэропорту. И под своё производство организовали такой маркетинг, что...

В этом месте врезается Араб и начинает задавать какие-то вопросы с латинскими названиями, суть которых от меня ускользает.

– У ХОСа было несколько скандалов. В Африке, в Найроби, например, – продолжает Котлинский.

– Это где станцию переливания крови взорвали? – демонстрирует эрудицию Араб. – Чтоб конкурировать было некому?

– Да, – удивлённо смотрит на него Котлинский. – Но не только это...

– ... В общем, доказательств, как всегда, никаких, но в бизнесе не нужны доказательства, чтоб оценить угрозу. Достаточно задать вопрос «кому это выгодно?», – завершает свой экскурс через три минуты Котлинский. – Конкретно по онкологии, ХОС буквально вчера вышел со мной на контакт на уровне регионального представителя. Причём открытым текстом интересовались нашим результатом по конкретному пациенту. А уже сегодня утром звонил их директор по финансовой части из головного офиса, через переводчика, предлагая содействие в отработке нашей методики по онкологии. О которой мы вообще никому не рассказывали – пока только первый пациент, и всё сшито на живую нитку. Ну и такая деталь: разница во времени. У них была глубокая ночь, когда они мне дозвонились. Я после этого и стал суетиться утром.

– Получается, у них есть какие-то оперативные возможности прямо у нас? – хмурится Саматов.

– Не обязательно, – качает головой Араб, но его перебивает Котлинский:

– Не в том виде, как вы думаете. Мы для них страна третьего мира, и они не будут тратить финансы на такие дорогие инструменты, как постоянная агентурная сеть. – Все с удивлением смотрят на Котлинского, который продолжает, ничуть не смущаясь. – Уж поверьте тому, кто в курсе. Общался я с ними на конференциях... Тут проще. Наша пациентка снялась у них с очереди на операцию. И по доброте душевной пояснила, почему ей это уже неактуально. А вот аналитические службы у них отличные. Вот и сработали на упреждение.

– А как они именно Александра вывели? – задумчиво спрашивает Араб. – С такой скоростью? И чего хотели?

Далее Араб пересказывает Котлинскому все события сегодняшнего дня в подробностях.

– А вот это уже территориальный представитель нашёл местные возможности, – ни секунды не задумывается Котлинский. – По команде из центра. Кстати, скорее всего, людей брали в соседней стране, не у нас. Двести километров до нас – полтора часа езды. И люди, скорее всего, не знают вообще подоплёки. Разовые исполнители. Из отчаявшихся там слоёв. Кстати, сам региональный скорее всего сидел неподалёку и всё наблюдал... если не координировал.

– Не слишком ли быстро для частной лавочки? – с сомнением качает головой Саматов. – Ещё и в чужой стране.

– От нашей пациентки они не получили порядка двадцати тысяч долларов. В год только из нашей области к ним едет до полусотни человек. К сожалению, онкология – бич нашего региона и нашего времени, – вздыхает Котлинский. – А теперь гляньте в масштабах нашей страны.

– Это миллион в год только с области? – присвистываю.

– Да, причём без учёта стоимости патронажа, а на нём они тоже зарабатывают, – кивает Котлинский.

– Ну, если миллион в год только с области, со всей страны будет около десяти-пятнадцати миллионов в год, – размышляет Араб. – Всё равно, как-то крутовато закручено для обычного медицинского концерна, нет?

– Прибавьте соседние страны, – продолжает доказывать Котлинский. – Я вам как владелец схожей клиники говорю... Я представляю их психологию, хотя и не разделяю её. Не забывайте, в Таможенном Содружестве у нас по медицине единое пространство. Вы забыли умножить цифру на соседей, с которыми в медицине у нас пространство одно. А в масштабах даже двух соседних стран, это уже не пять. А до ста пятидесяти миллионов в год... И выше. Теперь вы скажите. Чего стоит на этом фоне один школьник?

– Лицеист, – поправляю Котлинского, но шутки никто не поддерживает.

– А давайте-ка пройдёмся, – Араб задумчиво кивает Котлинскому и они, поднявшись со стульев, куда-то выходят.

Следующие пятнадцать минут Араб с Котлинским отсутствуют, а Саматов промывает мне мозги:

– ... и не нужно самодеятельности. Большинство госструктур и так заточены на вытаскивание тебя из любой жопы. Нужно просто уметь придавать им правильный импульс… зачем ты поперся домой? Почему не подождал меня, когда я звонил? – ходим по кругу в третий раз. – Впрочем, пока я не готов ответить, прав ли ты был,– итожит Саматов, когда в дверях снова возникают Араб с Котлинским.