Доктор. 2.

– Просто решил побаловаться, – улыбаюсь Саматову. – Мне говорили, что сюрпризы в жизни бывают самыми непредсказуемыми.

Просто задача не для этого мира. Три шипокрыла вполне в состоянии синхронизировать свои действия против одного стрелка, если он приближается к их птенцам в период гнездования.

– Кто бы спорил, – соглашается Саматов, – но я навскидку не могу представить реальных вводных для такой задачи. В рамках своей компетенции, по крайней мере. Давай чиститься после стрельбы. Вон там чистые мишени, замени за нами.

– А вот и Араб идёт, – говорю за три секунды до того, как дверь в ангар открывается и на пороге появляется Араб со словами:

– А я вас обыскался. Пришлось на центральный пульт звонить, узнавать, где вы.

– Как ты узнал, что он за дверью? – спрашивает Саматов у меня, не отрываясь от чистки оружия. Сам Араб стоит рядом с нами и внимательно слушает.

– Я же говорил вам изначально. Нервную систему вижу. Именно Араба запомнил, как лица запоминают. Тут рисунок тоже достаточно индивидуален, хотя больше похож на отпечаток пальца, а не на лицо, – объясняю ещё раз. – А я, кстати, вас хотел спросить. Араб, а как ты почувствовал того типа с инъекторами в подъезде напротив? Я чувствую биологические объекты, метров до двадцати, если нужно просто почувствовать. Но я его даже не заметил.

– Да резануло глаз, что на подъезде кодовый замок. А дверь приоткрыта. А потом ещё и движение увидел. Ну а уж когда стрелка полетела – ругнул себя за то, что долго присматривался, – объясняет Араб. – И давайте, раз так, кое-что проверим...

Мне завязывают глаза и следующие полчаса проверяют, сколько людей и на каком расстоянии я чувствую. Для этого Араб мобилизует несколько человек по внутренней связи.

– До семи – восьми метров уверенно, – итожит Араб через полчаса, отпустив остальных. – Количество, направление, дистанцию. Даже через препятствия типа стены. Видимо, двадцать метров – это на открытой местности. Тут, в условиях помещения, я двадцатки метров не наблюдаю...

– Наверное. Ещё намерения чувствую, особенно если агрессивные, – добавляю я. – Наш «пленный», например, явно не соответствовал намерениями своему выражению лица. Когда сидел у моего подъезда.

– Везёт же, – двигает бровью Саматов. – Мне бы так... С таким багажом с тобой теперь всё будет проще. Главное – не увлекаться, видел же сам сегодня, что на предельной для тебя дистанции либо за дверями возможны затыки. По-хорошему, надо понять, может ли эта твоя чувствительность падать в зависимости от различных факторов. От материала стен, например.

– Даже не знаю, – задумываюсь над его словами.

–Во-о-от, – назидательно поднимает палец Саматов. – С другой стороны, ни у кого и этого нет, так что есть с чем работать.

– Я, кстати, за этим и пришёл. Мы тут подсуетились уже, – начинает Араб, помогая нам убираться за собой в тире. – Котлинский позвонил тому, кто его с утра набирал. Твоя бывшая опекунша переводила, она уже тут, – бросает он на меня взгляд.

– И? – торопит его Саматов.

– Котлинский поведал той стороне сегодняшние события. Те, естественно, поначалу открестились, – рассказывает Араб. – А потом твоя опекунша взяла бразды разговора в свои руки. Называла какие-то фамилии, я их не знаю, понял только, что она им пообещала максимум проблем в Дубае. Если этот территориальный представитель у нас от соседей появится ещё хоть раз. Говорила, что она является единственной наследницей своей семьи, перечисляла какие-то активы за бугром, я специально не слушал перечень... И сказала, что не будет даже разбираться, кто прав, кто виноват. Просто употребит все доступные ей ресурсы против конкретно финансового директора и всех дальше по списку. А список фамилий возьмёт на их сайте. А чтоб не было недостатка личного состава, вербовочный пункт откроет прямо в Шардже, из числа пакистанских пуштунов и африканцев Нигерии.

– Это всё, что она пообещала? – со смешком спрашивает Саматов.

– Нет. Ещё говорила, что её отец лично попросит Аль Макрума выкинуть из Дубая вообще все представительства ХОСа, включая открывающееся производство медтехники.

– Блин, вы теперь в курсе всех моих раскладов. Даже неловко чёрт возьми, – честно признаюсь вслух. – Даже и не планировал ничего афишировать такого. И что Лена так заведётся, не знал.

– Ты особо не парься, – останавливает меня Араб. – Это самый лучший сценарий. Ты представь, на секунду, что нас бы сегодня не было. Что инъектором тебе бы в затылок промеж ушей всё же зарядили бы – третьего человека ты не чувствовал. А твоя опекунша шла бы в этот момент домой и всё это увидела. И попыталась бы вмешаться...

От подобной картины меня передёргивает.

– Араб, ты не зря психиатр, – бормочу, стараясь не выказать раздражения. – Умеешь зацепить.

– Да ты лучше на меня сейчас позлишься, но потом не будет никаких проблем от твоей неверной оценки обстановки, – беззаботно дёргает плечом Араб. – Чем начнёшь отсебятину городить, как сегодня... Дальше не продолжаю, вижу по морде, что ты проникся.

Затем мы выходим на улицу, Араб заворачивает куда-то по дороге со словами «три минуты!», а Саматов говорит: