Доктор. 2.

– Суммируем. Что он задержан – ты знаешь. Сам признал. Его документы у тебя на столе, возраст знаешь. За два часа, законных представителей искать даже не собираешься – не звонил, никому не приказывал. Фактическое время задержания узнаем из видеозаписи. Но оно явно больше двух часов, так как есть смска, которую Стесев кинул своим законным представителям, когда вы его в отдел везли. Дай бог ему здоровья, с фотоотчётом, когда автобус сквозь ворота проезжает. Время зафиксировано. Плюс ваша камера. Это – покушение на незаконное лишение свободы, Сериков. Несовершеннолетнего.

Ирина снова глубоко вздыхает и дальше продолжает совсем безэмоционально:

– А я сейчас трачу на тебя самое дорогое, что у меня есть.

– Время и силы, что ли? – безразлично дёргает плечом полковник.

– Нет. Подписанную санкцию спецсуда без даты.

Ирина фотографирует какую-то гербовую бумажку телефоном, со своего места не вижу подробностей. Потом отправляет фотографию по ватсаппу, через полминуты смотрит в экран и говорит:

– Ну вот. Лично ты санкционирован семь минут назад.

_________

Мои вещи мне не отдают. Ирина, придерживая меня за рукав, отстаёт вместе со мной от остальных в коридоре, и говорит:

– Саш, твои вещи мне нужны. Для дела. Там есть что-то важное, без чего тебе сейчас никак?

– Ну, ключи ладно, есть дома. – думаю вслух, – Пропуск дадут новый. Мобил точно нужен?

– Да. Мобил через Олега передам завтра, извини, – наедине Ирина превращается во вполне адекватную и даже где-то человечную.

Неожиданные метаморфозы. Раньше не сталкивался. Впрочем, сколько мне лет.

– Ещё мой бумажник.

– Про бумажник не переживай. Все деньги пересчитаны, всё верну. Также через Олега.

Как я сейчас понимаю, она имеет в виду Бахтина.

– У меня сейчас в карманах ни копейки, – рассеянно охлопываю себя по одежде, пытаясь понять, как сейчас добраться домой.

– Ясно... Держи, – Ирина, достаёт из внутреннего кармана кителя две банкноты достоинством одну и пять тысяч и, не глядя, даёт их мне. – Я возьму у Олега, ты отдашь ему. Хорошо?

– Конечно.

– Тебя подбросить? – спрашивает она, когда мы выходим через турникет на улицу.

Возле турникета, что интересно, стоит не сержант полиции, а один из «близнецов Бахтина».

– Спасибо, я сам, – открещиваюсь обеими руками под смех Ирины.

_____

Ирина скрывается в каком-то автобусе с закрытыми непрозрачными стёклами, который отъезжает сразу после того, как она поднимается в его салон.

Я выхожу по аллее на трассу и понимаю, что нахожусь в двух километрах от дома. Просто с другой стороны от озера.

Решаю прогуляться домой пешком. Впечатления хоть и не самые яркие в моей жизни, но и не сказать, что очень привычные.

Через пятьсот метров я полностью успокаиваюсь и дальше уже гуляю с удовольствием.

Возле «ХОЗЯЮШКИ», уже почти у себя на улице, замечаю, мальчика лет восьми, который навзрыд от чего-то плачет, повернувшись к стене лицом и наивно стараясь стать так, чтоб этого никто не видел.

Подхожу, присаживаюсь на корточки, поворачиваю его к себе и беру за руки:

– Привет. Я – Саша. Как тебя зовут? Поделись, что случилось? Может, могу помочь.

– Я – Тимур. Мама деньги дала на хлеб и стиральный порошок. Монетами. Я пока сюда шёл, деньги потерял, в кармане дырка. Если бы деньги были бумажными, не потерял бы. Но бумажных денег у мамы сегодня не было... Ы-ы-ы-ы-ы......

Ух ты. Однако...

Одет вроде бы и не бедно. Хотя, сейчас, в шаговой доступности Китая за горами, никакая одежда не показатель достатка. Есть масса обеспеченных людей, одевающихся в быту крайне непритязательно. Хоть и родители Лены. Да и она сама в течение доброй половины недели.

– Так, боец. Прекращай плакать. Эта проблема решаемая... – на всякий случай, бросаю на него частоту покоя. Которая с ходу с него «слетает» на три четверти. Повторяю ещё пять раз, дожидаясь, пока он успокаивается.

– Всё, я больше не плачу, спасибо, – глядя в землю, говорит он.

– Сколько денег нам дала мама? – продолжаю держать его за руки, сидя на корточках.

– Тысячу...

Рассуждаем логически и быстро. Тысячи долларов или евро ему дать не могли. Это нонсенс с любой стороны. Значит, тысяча была в нашей национальной валюте. Конечно, потерять и её не приятно, но что же там за ситуация в семье, что ребёнок так убивается... И домой не идёт...

– Так, держи свою тысячу,– лезу в карман, приняв решение, – и пошли покупать по списку, что мама говорила.

– Нет списка, я всё помню, – парень, не веря до конца, робко берёт у меня деньги, глядя мне в глаза, зажимает их в кулаке, и, удерживая меня за одну руку, ведёт меня в магазин.

Там мы под его руководством покупаем стиральный порошок, самое дешёвое мыло и выходим, чтоб в соседнем продуктовом магазине купить хлеб, молоко и пачку макарон.

Ух ты. Однако...

Пока не знаю, как реагировать.

– Тима, а давай я тебя домой провожу? – предлагаю парню, тем более что мою руку он отпускать не спешит. – На всякий случай.

– Давай. – видимо, парень, как все дети, чувствует, что я ненамного старше, потому всякими обращениями «на вы» не заморачивается.