Доктор Данилов в кожно-венерологическом диспансере

На «дело Дулова» была наложена категоричная резолюция: «Аверьяновой! Строгий с занесением!» Пояснять, что написавшему жалобу должно быть отправлено официальное письмо с извинениями и сообщением о том, как именно наказан врач Дулов, не было необходимости. Заместитель по КЭР знает свое дело, сообразит, как и что. От главного врача требуется одно — определить меру наказания.

В органайзере Марианна Филипповна записала: «2. Дулов!!!» Три восклицательных знака означали, что доктор Дулов получит все, что ему причитается, по полной программе. Дальше — его дело. Сделает выводы — хорошо, не сделает — вылетит из диспансера как пробка из бутылки шампанского. Не он первый и, к сожалению, не он последний.

Марианна Филипповна склонялась к тому, что в итоге с Дуловым придется расстаться, поэтому и решила дать ему строгий выговор с занесением в личное дело, хотя ранее ограничивалась устными внушениями. Не сделает, наконец, выводов — получит второй выговор, а третий будет означать увольнение по статье. Хватит цацкаться!

Третья жалоба сильно походила на вторую. Только жаловались на гинеколога Загладину и без отправки копии в департамент здравоохранения. Что ж, и на том, как говорится, спасибо.

«…Казалось бы, что гинекологи, касающиеся интимных вопросов, должны быть примерами корректного отношения к женщинам. Как можно говорить при осмотре „ничего, потерпишь, это не больнее, чем трахаться в первый раз, я тебе всего два пальца туда засунула“? И почему это врач Загладина может оставить меня сидеть в кресле с раздвинутыми ногами и десять минут (я засекла время по часам) обсуждать с медсестрой, где лучше покупать ортопедический матрац. Как будто меня вообще нет! И почему это врач позволяет себе высказывать неодобрительное мнение и отпускать пошлые шуточки по поводу МОЕЙ татуировки на лобке. Ей-то какое до этого дело? Ее, кроме состояния моего здоровья, ничто интересовать не должно! Состоянием здоровья пациентов, кстати, Загладина интересуется меньше всего! Обследование она проводит поверхностно, в детали не вникает и, насколько я понимаю, как специалист ничего из себя не представляет…»

Не жалоба, а прямо вопль израненной души! Доктор Загладина — человек настроения. Когда все хорошо — она просто лапочка, как что-то не так — лучше и не подходить, эмоции зашкаливают. Врачу, конечно, надо быть посдержаннее.

Бросив взгляд на календарь — какое там сегодня у нас число, четное или нечетное? — главный врач сняла трубку внутреннего телефона, набрала три цифры и, услышав отрывистое «Загладина», сказала:

— Наталья Николаевна, подойдите ко мне на пять минут!

— Иду, Марианна Филипповна, — ответила Загладина и спустя минуту уже сидела перед главным врачом и читала жалобу.

Дочитала, усмехнулась, положила жалобу на стол и сказала:

— Такие все нежные, что просто ужас!

— Наталья Николаевна, все так и было или она присочинила?

— Ну… немного приукрасила, но в целом…

— Я вас очень прошу, чтобы больше ничего подобного не повторялось! — нахмурилась Марианна Филипповна. — Вы знаете, как хорошо я к вам отношусь, но…

— …злоупотреблять этим нельзя! — докончила Загладина. — Я все поняла, Марианна Филипповна.

Выглядела она не виноватой, а всего лишь слегка смущенной.

— Сделайте выводы, Наталья Николаевна.

— Уже сделала.

— И к этой, как ее… — Марианна Филипповна заглянула в жалобу, — …Майданской, проявите побольше внимания. Я отвечу ей, что вам указано на недостатки в работе.

— Буду холить ее и лелеять, — пообещала Загладина. — Как родную сестру. У вас все, Марианна Филипповна? А то у меня целый табун перед дверьми.

— Идите, — разрешила главный врач.

На листочке, приклеенном к жалобе, она написала: «Майечка! Напиши „мягкий“ ответ от моего имени». В органайзер ничего записывать не стала.