Доктор Данилов в морге, или Невероятные будни патологоанатома

Глава восемнадцатая Маски-шоу

Аспирант Алексей Сабутин сорвался во время вскрытия. В последнее время большую часть своего времени он проводил с ножом в руках или за микроскопом – набирал материал для диссертации.

Все случилось настолько внезапно, что Данилов, ассистировавший одному из больничных патологоанатомов на соседнем столе, не сразу понял: рядом происходит нечто экстраординарное.

Словоохотливый напарник Денис Алексеевич всю дорогу делился с Даниловым своими новогодними планами. Прошлый Новый год он встречал в одном из подмосковных пансионатов и теперь собирался там же отметить наступающий.

— Устал праздновать – можешь отдохнуть в номере, а то и в сауне посидеть. Красота – все в шаговой доступности. Мы так и сделали – в пятом часу попарились вполсилы, поплавали в бассейне, затем поспали немного и были как огурчики…

Данилова тема разговора не интересовала. Его собственные планы были куда скромнее и зависели от домашней обстановки. Возможно, Новый год ему придется встретить с мамой.

— Если просто закатиться в ресторан – так не оттянешься. И не отдохнешь в полном смысле этого слова… По деньгам, конечно, ощутимо, но ведь на то и праздник, чтобы как следует его встретить! Эх, жалко, что недолго – третьего уже на работу…

Патологоанатомическое отделение нельзя надолго оставлять без врачей. Длинные праздники для кого-то оборачиваются смертью, а умерших нужно вскрывать. Поэтому третьего января все «больничные» сотрудники начинают поочередно выходить на работу, отчаянно завидуя при этом сотрудникам кафедры, которые отдыхают до Рождества.

— Сразу после Нового года работы много бывает? — спросил Данилов для поддержания разговора.

— День на день не приходится, — врач занес скальпель над желудком. — Иногда – вообще ничего, иногда завал. Большей частью поток идет от хирургов, с экстренных операций…

Резал Денис Алексеевич хорошо: легко и непринужденно, словно играючи. Одно движение руки – и в нос Данилову ударил ставший уже привычным кислый запах полупереваренной пищи.

У патологоанатомов обоняние не притупляется – оно приспосабливается к характеру работы. Да, запах не очень, ну так что ж; можно подумать, вид лучше…

— Грибочки, — констатировал врач, разминая в руке склизкую коричневую массу, похожую на плохо приготовленное фруктовое пюре. — Жевал их покойник хорошо, но перевариваются они долго. Кстати говоря, Владимир, если находите в желудке грибы или хотя бы заподозрите их присутствие, непременно отправляйте пробу в лабораторию. Пусть поищут токсины…

— Я понимаю.

Отравление грибам!! — штука частая. Как и попытки замаскировать убийство под непоправимую случайность, вызванную употреблением грибов. Был у нас в институте доцент Новиков, так тот перед вскрытием желудка предлагал группе угадать, что там внутри и если угадаешь, ставил пятерку, — вспомнил врач. — Поощрял таким образом интуицию. Я считаю – правильно, без интуиции врачу нельзя…

— Это точно, — согласился Данилов.

Патологоанатомам можно многое из того, что не могут позволить себе врачи других специальностей, имеющие дело с живыми людьми. Можно разговаривать во время работы на любые темы, можно петь, а можно и молчать – дело настроения.

— А какой там лес! — врач вернулся к новогодней теме. — Настоящее Берендеево царство, искрится прямо…

Звук, заставивший его замолчать, был странным: словно разорвалась плотная ткань.

— Что там у вас? — напарник Данилова обернулся к Сабутину.

— Все в порядке, — в правой руке Сабутин держал малый ампутационный нож, а в левой – окровавленную тряпку. — Все в полном порядке.

Данилов перевел взгляд на труп и от неожиданности чуть не вскрикнул. У тела не было лица, вернее, на его лице не было кожи; вместо нее зияла алым плетеная маска мышц, белые глаза, черный провал рта в обрамлении желтых прокуренных зубов. Несколькими секундами позже Данилов понял, что это за окровавленная тряпка в руке Сабутина.

Само по себе лицо с точки зрения врача-патологоанатома не было жутким. Пугала неожиданность зрелища и бессмысленный вандализм. Патологоанатомы не портят трупы – они их вскрывают, исследуют и относятся к ним с уважением, что бы ни твердили об этом анекдоты. Доктора понимают, что когда-нибудь сами будут так же лежать на секционном столе с валиком, для удобства подложенным под спину…

— Алексей? — вопросительно протянул Данилов, не понимая, в чем дело. — Что происходит?

С Сабутиным он был поверхностно знаком: они звали друг друга по именам, здоровались при встрече, обменивались парой-тройкой фраз. Сабутин был любимчиком заведующего кафедрой и считался перспективным аспирантом, который не ограничится защитой одной лишь кандидатской диссертации.

На вид Сабутин был типичным «ботаником» – худым сутулым очкариком; и еще он вечно шмыгал носом – докучал аллергический насморк.

— Я не Алексей… — негромко сказал Сабутин, глядя в пол. — Алексея здесь нет, и я не знаю, где он. Отстаньте от ме… него!

Данилов с напарником одновременно шагнули к Сабутину, но тот проворно обежал стол и замер с другой стороны, выставив вперед руку с ножом.